что он скажет об изящных безделушках стоимостью в несколько сотен фунтов каждая.
– А вот… – говорил он, вынимая из деревянного ящичка на подоконнике небольшую глиняную трубку. – Это интересно. Все еще можно увидеть следы от зубов на мундштуке. Смотрите!
Мистер Белдербосс протянул трубку Матери, но она нахмурилась, и он положил ее туда, где нашел, и устремился прямиком к мисс Банс, внимание которой было поглощено книжками на изящном бюро палисандрового дерева у окна.
Среди них были первое издание «Острова доктора Моро» в кожаном переплете – на нем могла бы стоять подпись Лонгфелло, – а также детская книжка-раскладушка «Златовласка и три медведя», которую мисс Банс принялась читать, осторожно переворачивая хрупкие страницы. Поздневикторианский период, определил мистер Белдербосс, примерно тогда же был достроен «Якорь».
– Его строил тип по имени Грегсон, – сообщил мистер Белдербосс. – Он был владелец хлопкопрядильной фабрики. Они все здесь этим занимались, правда, Эстер? Производили хлопок.
– Да, – отозвалась Мать. – Хлопок или лен.
– Здесь где-то есть его фотография, его и его благоверной, – улыбнулся мистер Белдербосс, оглядывая комнату. – У них ведь было семеро детей, да, Мэри? А могло быть и больше. Думаю, немногие из них дожили до пяти лет, представьте. Туберкулез и прочее. Вот почему Грегсоны строились в таких местах. Чтобы малыши выжили. Они считали, что морской воздух их вылечит.
– Строили на века, – заметил Родитель, проводя рукой по штукатурке. – Толщина стен не меньше ярда.
Мисс Банс огляделась, а затем посмотрела в окно, явно сомневаясь, что тот, кто пожил здесь какое-то время, мог покинуть это место в лучшем состоянии здоровья, чем до приезда.
С ее точки зрения, не было ничего удивительного в том, что, как рассказал мистер Белдербосс, дом много раз переходил из рук в руки с тех пор, как был построен, и каждый новый владелец менял его название в попытке выразить то, что дом, окруженный лесом, мог выражать.
Грегсон окрестил его «Солнечной долиной», затем он стал «Розовым коттеджем», потом «Мягкими песками», «Морским ветерком», пока, наконец, чучельник не переименовал его в «Якорь».
– В лучшие времена здесь должно было быть славно, – предположила миссис Белдербосс, отдергивая шире шторы. – Такой красивый вид… и все такое.
– Викторианцы недурно разбирались в ландшафтах, – заметил Родитель.
– Да уж, – согласился мистер Белдербосс, – такой вид от всех болезней вылечит, правда?
– Есть здесь что-то такое… вечное, – сказала миссис Белдербосс, вглядываясь в море. – Вам не кажется?
– Ну, это же самая старая часть страны, – заявил мистер Белдербосс.
Миссис Беллдербосс закатила глаза:
– Глупый ты, возраст страны везде одинаковый!
– Ну, ты же знаешь, что я имею в виду, – отвечал он. – Здесь нехоженые леса. Некоторые из многовековых тисов в лесу растут со времен Беды Достопочтенного[5]. Говорят, здесь есть места, куда нога человека не ступала