вроде бы через кустарник он что-то похожее успел заметить на берегу. Точно видел?
– Летели быстро, – тут же подстраховался пацан.
– Да уж, нашумели мы по пути… Криво все как-то. Сомов!
– Я!
– Знач, так. Давай, двигай по колее, оцени обстановку. Как бы речники после геройского прорыва неизвестных по следу не пошли. Закрой там все глухо, а заодно и разведай, мы на связи.
– Есть, командир, сейчас соберусь, с оружием решу… – Я с сомнением посмотрел на карабин. Стоит ли еще и его тащить с собой, ведь пройтись придется подальше. – Костя, пожалуй, возьму MG-42. Только сильно перегружаться неохота, поэтому ты моего «тигра» прибери пока.
Что осталось к пулемету? Два барабанных магазина югославского производства в форме усеченного конуса, так называемые «кексы», хранящиеся в металлическом ящике-переноске. Запасная возвратная пружина, еще кое-что по мелочам, пять пустых лент-пятидесяток. Еще один кекс стоит на пулемете. Остальные пять полных магазинов и двести патронов россыпью ушли в болото вместе с машиной. Все, что нажито непосильным трудом… Переноска мне не нужна, остальное возьму.
– Ну, я пошел. Быстро не управлюсь. А насчет «криво» мне понравилось.
– А? Мишка, действительно, ты подальше пройди, без лени. И больше не криви, полна коробочка. Попробуй вычислить, откуда в нас стреляли и кто. Что-то тревожно мне.
Тревожно? Я не стал спорить с командиром, хоть и подумал, что он перестраховывается.
Проверил на поясе кобуру со старым добрым пистолетом «Люгер-парабеллум», хотя с некоторых пор все чаще считаю, что разумно носить короткоствол калибром побольше. Просто привык именно к этому, уж больно много воспоминаний с ним связано. Затем осмотрел ремень переноски пулемета, один конец которого крепился к кожуху ствола, а другой к пистолетной рукояти. Проверенная машинка, лучший единый Второй мировой. К нему бы еще легкий пластиковый контейнер под ленту… Все не соберусь добыть.
Поправил за спиной рюкзачок-однодневку, куда вытряхнул содержимое пулеметной сумки, и, загундев себе под нос известную мелодию, пошел в обратном направлении. Туда, откуда мы так лихо приехали и где попали под обстрел.
– И с налета-поворота по цепи врагов густо-ой…! Застрочил из пулеме-ота пулеметчик молодой!
Вообще-то у меня своя песенка есть, ходовая. Но не для чужих ушей. Немножко недоделал. Начинается она так: «Давлю клопов на тропке, все звери что-то робки». А дальше пока не придумал. Вот сейчас и допилю.
– Гоб!
Оглянулся. Лунев, болезненно скривив морду, шевелил губами и медленно качал головой, какое-то время словно решая, разозлиться ему или плюнуть.
– Ладно, вали. Ты бы нам хоть конфеток своих подкинул, скупердяй.
Я остановился, залезая левой рукой в бездонный карман со сладостями, опытно вытянул четыре штуки и аккуратно кинул их комсталку. Реакция у Лунева отменная: Кастет умудрился поймать сразу все, не уронив на землю ни единой.
– Чего жмешься, мог бы и побольше выделить, – как-то грустно молвил он, словно обрезая конец фразы и не сказав