понимаем. Алейников сорвался, директор завода из секретаршей по шее дал… Грубо работала, должно. На передний план все титьки выставляешь. А они у тебя склизкие.
Вера вскочила, губы ее дернулись. В темноте ее глаза сверкали, брызгали искрами.
– Т-ты… мешок с навозом! Какие бы ни были, да не для тебя! – И она торопливо сделала шаг назад, будто боялась, что Елизаров опять кинется на нее. А он действительно встал.
– Слушай… Инюткина, как этот старый хрыч тебя зовет… – прохрипел Елизаров. Стоя на месте, он протянул длинные руки, схватил Веру, стоящую теперь столбом, и притянул близко к своему лицу.
– Отпусти сейчас же! – вскрикнула она сдавленно. – Я закричу!
– А я что, не понимаю, что закричишь? – усмехнулся ей в лицо Елизаров. – Потому я тебя силком брать не буду. Сама ты подстелишься под меня. Добровольно. Запомни.
– Жди, как же!
– Подожду, я терпеливый. – И он оттолкнул ее от себя. – Никого ты, рыбачка, не поймаешь. Крючки у тебя не те. Я только для тебя…
Он повернулся и пошел, раскачивая в темноте огрузлым задом. А она стояла, взбешенная, ее просто колотило от ярости, но глядела, как он уходит, молча, а чтобы не закричать, острыми зубами кусала край полотенца.
– Нет, не-ет! Подождите меня! – пронзительно закричала тогда, после разговора с Савчуком, Наташа, всполошив все заводоуправление, напугав Нечаева. Федор Федорович торопливо вышел из кабинета, но ее там уже не было, каблуки ее скатывались вниз по лестнице – будто пулемет строчил. И тут же, как одиночный выстрел, хлопнула входная дверь.
Наташа летела к проходной, никого не видя на своем пути, волосы ее развевались, по щекам текли слезы, и встречные шарахались от нее в стороны. Оттолкнув ошалевшего охранника, она выскочила на улицу.
– Вертайся назад, язви тебя! – кричал седоусый стрелок из военизированной охраны завода. В правой руке у него был выхваченный из кобуры наган, на помощь ему спешили еще два охранника, сдергивая с плеча винтовки. – Ты што ж, сдурела? Пропуск, говорю, а ты толкать… А кабы стрельнул? Хорошо, в лицо тебя знаю… Ну, давай пропуск али вертайся!
Если бы все это видел посторонний, ему бы показалось, что у заводской проходной поймали опасного злоумышленника. Но охранники действовали просто согласно инструкции.
– Иди, Наташа, – сказал и Савчук. – Потом мы с тобой подробно поговорим. А сейчас мы очень спешим.
– Ну хоть два слова! Это… он? Да? Он?
– Да, это твой отец.
– Как он… Господи! Как он выглядит? Скажите!
– Как! Нормально…
Так же никого не видя, шла Наташа назад. Она вошла в кабинет директора, захлопнула за собой обитую черной клеенкой дверь и прижалась к ней спиной.
– Что такое?! – встал ей навстречу директор.
– Папа, папа! Он… Савчук говорит, что он в Наркомате работает. Я говорила, говорила, что он не виновен! – бессвязно выкрикивала Наташа, давясь слезами, потом качнулась к Нечаеву и уткнулась ему в плечо.
Не сразу Федор Федорович понял, в чем дело, а когда понял, усадил