впритирку к ним, чтобы вобрать в материю весенний запах. Потом раскинул руки, взлетел на кирпичную стенку между дворами, поскакал на ней, приземлился коленками и ладонями в мягкую траву и сухие семена кленов. Подпрыгнул и побежал к Витале.
Виталя у входа в дворницкую чинил механическую подметалку. Тележку он отодвинул в лопухи, а всякие детали мотора по порядку разложил на мешковине. Разглядывал и протирал. Витале помогал хулиган-семиклассник Жох. Неподалеку, на козлах для пилки дров, устроились братья Лампионовы. В траве сидел на корточках смуглый первоклассник Егорка Лесов. Он чесал кудлатый бок развалившемуся псу Симе. Сима улыбался розовой пастью. Дело в том, что он сбежал от своего бестолкового семейства, чтобы отдохнуть в одиночестве…
Дворницкая располагалась в одноэтажной пристройке Макарьевского особняка (в котором находились всякие кабинеты и кладовые Торгового института). Длинная такая будка из старинного кирпича. Недалеко от входа рос крепкий тополь. Между стволом и дворницкой была укреплена горизонтальная труба, а к ней подвешены качели – два каната и доска. На доске покачивалась Эвелина Полянская – здешняя красавица двенадцати с половиной лет. С белыми, как летнее облако, волосами и смуглая, как Егорка. Она болтала коричневыми ногами и косо поглядывала на Жоха. Считалось, что Жох и Эвелина – всегда в состоянии холодной войны. Оно и понятно – чего общего между ученицей эстетического лицея и «кандидатом в колонию»? Однако ходили слухи, что эта парочка тайком целовалась за трансформаторной будкой. И Тенька знал, что слухи не просто слухи…
Когда Тенька подошел, Эвелина протяжно сказала:
– О-о… Мальчик, ты будто крайняя полоска яркой радуги.
– Почему крайняя? – подозрительно спросил Тенька. От девчонок не знаешь, чего ждать.
Эвелина снисходительно объяснила:
– Белый свет разлагается на семь цветов, по порядку. Называется «спектр». В этом спектре последняя краска – фиолетовая.
– У меня сиреневая, – заступился за костюм Тенька. – Разница…
– Некоторая разница есть, только почти незаметная, – не то согласилась, не то возразила Эвелина. – В спектре бывают разные оттенки… Садись рядом, Тень… – Она подвинулась на доске и без лишней скромности разъяснила: – Мы здесь будем самые красивые.
Жох негромко хмыкнул. Подумаешь, мол, принцесса.
Эвелина была в желтом платьице с белыми рукавчиками – складчатом и коротеньком. Теньке подумалось, что он со своей незагорелостью будет выглядеть рядом с Эвелиной беззащитным и хлипким. Но… сесть рядышком все же хотелось. В самой-самой глубине души Тенька был слегка влюблен в красавицу Полянскую. Конечно, не настолько, чтобы целоваться за будкой – это немыслимая чушь! Но вот присесть рядом и, может быть, нечаянно зацепить своей ногой ее ногу – при этом что-то пушисто щекотится в душе.
Тенька с независимым видом подошел и скачком сел на доску. Эвелина придвинулась, а ему отодвигаться стало некуда. Они покачались. Эвелина осторожненько взяла кромку Тенькиных штанов (у него затеплели уши).
– Этот кораблик, он фрегат, да?
– Я