Белый человек. Александр Кондратьев

проснулся. Лицо обрело осмысленность.

      – Гриша, Григорий, – начал он примирительно, – успокойся. Ты ведешь себя неразумно. Это вообще незаконно. Нельзя вершить самосуд…

      – Я здесь закон! – проревел Григорий. – А вот ты здесь никто! Закрой свой поганый рот и выметайся отсюда. Сходи в сортир и вытри свой засранный зад. Не мешай взрослым разговаривать.

      Грубая отповедь сокрушила Руслана. Он в одно мгновение сник, постарел и превратился в столетнюю развалину. Вжав голову в плечи, городовой послушно зашаркал к выходу, не оборачиваясь.

      – Руслан, стой! Не позволяй ему так с собой разговаривать! Ты же городовой! У тебя есть власть!

      Но в ответ только хлопнула дверь. Этот глухой звук представился Пейлу безрадостным итогом всей его жизни.

      – А теперь поговорим! – зловеще улыбнулся староста. – Только сначала я попрошу тебя об одной вещи.

      – Пошел к черту, – плюнул в него Пейл. Ему было страшно, но он не был трусом. Возможно, как и в противостоянии с толпой, ему поможет дерзость. С безумными надо обращаться, как с дикими животными, – нельзя отводить взгляд, когда они сверлят тебя глазами и пытаются понять, чего ты стоишь.

      Староста щелкнул кусачками около лица Пейла. Пейл резко дернул головой. Потом почувствовал, как по щеке и шее побежало теплое.