бросал мне вызов, но я не отвела взгляда.
– Лучше умереть на службе, – заявила я, крепче сжимая опору, – чем на соляной ферме.
Учитель моргнул – горячность моих слова произвела на него впечатление – и тихо ответил:
– Есть смерти пострашнее, чем задохнуться от соли.
Мне пришлось отвернуться – отвернуться от его странно смягчившегося взгляда.
– А стамината, учитель? – поспешно спросила я. – Я смогу ее освоить?
– Это не то же самое, что порядок подхода. Тут уже не будет постоянно гоняющего тебя мастера. Стамината не полагается на грубую силу или резвость – это смесь медитаций и движения. Когда ты выучишь основы, то уже сама станешь совершенствовать собственное мастерство. И тебе понадобится весь твой запас физических и ментальных сил.
– Вот чем вы занимались в Лунном саду?
Он склонил голову набок:
– Как ты понял?
Я покачала головой, не желая признаваться. Учитель не захочет слышать, что дело в интуиции – иррациональном знании, присущем только женщинам.
– Да, я занимался именно этим, – сказал он. – Во имя всего хорошего, что это мне приносит. – Мастер с горькой усмешкой посмотрел вперед. – До недавнего времени я никогда не жалел о своем призвании. А теперь вдруг мне стало жаль, что я отказался от будущего. – Когда учитель повернулся ко мне, я увидела в его глазах тот же огонь, что и во время ритуала очищения.
Он потянулся ко мне, словно хотел погладить по щеке. Я вздрогнула, и учитель уронил руку, снова нацепив на лицо маску холодной иронии.
– Эта сделка заключена давным-давно, – сказал он, словно про себя.
Я забилась в уголок и погладила спрятанную в вышивке монету.
Хватит ли ее на дорогу до островов? Я ощутила на себе взгляд учителя, отвернулась и сделала вид, будто смотрю по сторонам. Мы свернули на главную улицу, ведущую к Арене дракона. Было раннее утро, но зеваки уже выстроились вдоль дороги, лавки открылись, а продавцы зазывали покупателей. Какой-то мужчина заметил наш паланкин и закричал. Его вопль разнесся по улице, и вскоре мы стали центром внимания. На лицах людей, смотревших на нас, читался то восторг, то сомнения, то любопытство, то отвращение. В толпе начали перешептываться; шепотки катились по улицам, словно подгоняемые ветром листья. «Калека». Я выпрямилась, сжала кулаки и не сводила глаз с флагов, отмечающих вход на арену. И все время ловила краем глаза знакомый защитный жест.
– У тебя болит нога? – внезапно спросил учитель. За все четыре года он ни разу не поинтересовался ее состоянием.
– Ни капли, – чуть запнувшись, соврала я.
Он кивнул, и его лицо стало еще более непроницаемым.
– Но польза от нее есть.
Главный носильщик велел своим напарникам остановиться – мы находились прямо у входа в арену. Над нашими головами извивалось огромное позолоченное резное изображение Зеркального дракона – символа императора. Тяжелые колонны по обе стороны украшали свирепые лица богов-стражей. Их руки,