мечтавший только о побеге и возвращении на родину. Де Голль нередко беседовал с ним, учил его французскому языку. Спустя много лет де Голль будет вспоминать о Тухачевском.
Что касается самого де Голля, то он производил сильное впечатление на товарищей по плену своей необычайной памятью, знанием военной истории, умом, страстью к чтению. Не укрылись от них, естественно, и особенности его характера, безапелляционный тон его высказываний, стремление всегда быть правым, его гордая отчужденность, а подчас и заносчивость. Ему дали прозвище Коннетабль, то есть главнокомандующий короля. Странное дело, разные люди, в разное время и в разных обстоятельствах, независимо друг от друга называли его этим словом. Значит, было чтото в его облике такое, что ассоциировалось со старинным образом королевских военачальников.
Однажды, после очередной политической дискуссии, один из пленных французских офицеров, который до войны был преподавателем университета, обратился к де Голлю с таким вопросом: «Почему бы вам не заниматься политикой?» «Если бы я не был военным, возможно… – ответил де Голль и добавил: – Единственное средство формирования политика – опыт». Характерно, что он не исключал для себя еще тогда возможности политической деятельности.
Впрочем, де Голль далеко не до конца исчерпал и карьеру военного. Он особенно остро почувствовал это в ноябре 1918 года, когда война закончилась поражением Германии и пленных отпустили домой. Де Голль возвратился во Францию, в Дордонь, в семейное владение ла Лижери. Весной 1919 года там собралась вся семья. Три брата де Голля тоже воевали, имели ранения, получили награды и все остались живы. Редкая, счастливая судьба для французской семьи!
Участие в войне Шарля де Голля отмечено орденом Почетного легиона, Военным крестом и тремя упоминаниями в приказе. Но он – всего лишь капитан без всякой должности, в то время как некоторые его сверстники достигли большего в войсках или особенно в штабах.
Разумеется, речь шла не о зависти. Де Голль никогда не сравнивал себя с другими. У него должна быть особая судьба. Но годы плена сделали его участие в войне какимто неполноценным; он словно получил полуотставку. Поэтому капитан мрачен и замкнут более обычного, как будто в чемто обделен судьбой.
Конечно, Франция благодаря помощи союзников и ценой огромных потерь все же одержала победу, она возвратила себе Эльзас и Лотарингию. Но в каком состоянии она оказалась сама? Он с грустью сравнивал атмосферу националистического подъема, предшествовавшего 1914 году, когда дух Пеги и Барреса опьянял сознание молодежи, с апатией и безразличием, царившими теперь. «Священный союз», который так радовал де Голля в августе 1914 года, оказался эфемерным. Все прежние конфликты, все «бессмысленные» распри возобновились уже в ходе войны в небывало резкой форме. Политические интриги, закулисные махинации, лицемерие и ложь политиканов, оргия наживы на войне – все это приобрело в мрачном свете военных бедствий особенно