затягивались до утра. Уснуть невозможно, зато было весело, и я, честно говоря, с нетерпением ждал следующей игры…
Однако, кажется, я отвлекся, желание вновь окунуться в ту атмосферу, которая уже никогда не повторится, увело меня от разговора с Игнасио. Надо возвращаться. Между тем, пока я пребывал в состоянии личных переживаний, он с какой-то радостью живописал, что два супергола Виктора Понедельника обеспечили тогда победу нашей сборной, ответный гол хозяева поля забили уже не Яшину – он в один из острейших моментов, выйдя из ворот на перехват мяча, столкнулся с кем-то из аргентинцев, получил сотрясение мозга и был заменен.
Я попросил переводчицу уточнить, что было именно так, как рассказывает Игнасио. Она переспросила, Игнасио бросил на меня, Фому неверующего, недоуменный взгляд, утвердительно кивнул головой, затем отхлебнул вина, долил его в бокал и продолжал:
– В том матче трибуны ахали, не только когда Яшин отбивал безнадежные, казалось бы, мячи, но и когда однажды он, выбежав за границы штрафной, снял свою кепку и отбил мяч головой. Арбитр от неожиданности опешил, как и все болельщики, для них это было непривычно, и назначил штрафной удар, хотя никакие правила нарушены не были. В перерыве, правда, принес извинения, оправдываясь тем, что видит такую вратарскую игру впервые, как и вообще все эти выходы голкипера в поле. Действительно, это выглядело некой революцией в футболе. Яшин активно взаимодействовал со своей обороной, получая пас от защитника, делал несколько шагов и, выбрасывая далеко мяч рукой, завязывал начало комбинации.
Результат того поединка, кроме счета на табло: «Понедельнику, Метревели, Воронину, Месхи, да почти всем русским из этой блистательной команды – по пятьдесят миллионов песо, Яшин – бесценен!» Так своеобразно комментировала итог встречи местная пресса, настойчиво предлагая заключить контракты с нашими футболистами. Комментарий же самого Игнасио выглядел весьма образно, правда, он предупредил, что это не его вывод, он повторяет сказанное дедом: «Русские благодаря Гагарину и космос покорили, и вратаря они имеют космического».
На ту игру Яшина Начо Гройсман прореагировал не только этими словами, он решил использовать прозвище, данное аргентинскими фанами Льву Ивановичу, который весь в черном на фоне сетки ворот издалека напоминал паутину: «Araña negra», «Черный паук», для закладки нового ряда лозы. Будучи уверенным, что когда-нибудь оно даст вино, и он назовет его именем великого Яшина.
– Игнасио, а откуда у вашего деда Начо эта «винная» жилка?
– От его отца, значит, моего прадеда, его звали Яковом. Вы удивитесь, если я скажу, что он до приезда в Аргентину понятия не имел не только об этом бизнесе, а и вообще, что такое лоза и какие сорта винограда существуют, зато все знал про… лошадей. Да-да, именно так. Яков Гройсман до эмиграции жил в Киеве и обслуживал, лелеял и холил, кажется, царские, в общем, придворные конюшни, слыл большим специалистом в этом деле. И, говорят, наездником был неплохим,