а потом Поклонная.
Конечно, Росстат приводит данные о «средних зарплатах», которые в реальной жизни будут очень сильно отличаться в зависимости от статуса работника, географии, от «серой» части зарплаты, которую Росстат не учитывает. Но пропорции и тенденции видны невооружённым глазом.
К началу нулевых во всех крупных городах начал формироваться, а к середине этого десятилетия расцвел новый слой «успешных людей». Речь идёт не об «олигархах», а о гораздо более массовом социальном слое наёмных менеджеров с ежемесячным доходом выше среднего. Торговля и финансы, бухгалтерия и аудит, юридические услуги, ну и для самых креативных – дизайн, пиар и консалтинг, то есть практически все виды непроизводственной, но высокооплачиваемой деятельности стали для нового социального слоя питательной средой.
Никакой объединяющей идеологии у него не появилось. От политики он подчёркнуто дистанцировался, но зато в нём проявился целый ряд устойчивых потребительских моделей и вкусовых предпочтений. Единственное, что можно определённо сказать про политические вкусы этих людей, так это то, что новоявленный класс увлечённо включился в старинное противопоставление «западников» и «славянофилов», и надо отметить, что «славянофилы» оказались в меньшинстве.
Приобщившись к высоким стандартам потребления, «новые русские западники» стали всерьёз считать себя гражданами мира, говорить о России «эта страна», а словом «совковый» обозначать нечто отсталое, унылое и «неприличное в хорошем обществе».
Примерно в это же время медиа заговорили о появлении в России среднего класса как о свершившемся факте, хотя правильно было бы констатировать появление нового потребительского слоя. Большая часть «новых офисных» спокойно, обстоятельно и с комфортом обустраивала свой быт и досуг. Но были в этом слое и свои «лишние люди», желчные и рефлексирующие. Чем более дорогим и ритуально-демонстративным становилось их потребление, тем более несчастными и ненужными они себя чувствовали.
Разрыв между идеальной моделью ответственного среднего класса, каким его видел Владимир Путин перед своим первым президентским сроком, и реальным социальным поведением прослойки, сделавшей смыслом своего существования ритуально-демонстративное потребление, стал очевиден к середине нулевых.
Обозначенная выше проблема усугублялась и тем, что тучные нулевые породили не только потребительский слой, дистанцирующийся от любой политики. В больших городах стали проявлять себя те, кого я летом 2010 года назвал «новыми сердитыми».
С докладом об этом новом социально-политическом явлении я выступил на общем заседании политических клубов «Единой России», где отметил существенные отличия протестных выступлений, вызванных монетизацией льгот в 2005 году, и политических акций «Синих ведёрок», защитников Химкинского леса и 31-й статьи Конституции:
«Появился новый тип протеста, который имеет другую социологию. В нем участвуют люди, которым по большому счету от государства ничего