утвердительно завершила разговор в этом направлении Спиридонова, – Вы красивы, образованы, стройны, начитаны, и эти качества очень сильно выделяют Вашу особу из окружения. – Речь Надежды Николаевны набирала жесткие обороты, и резкие, даже грубоватые оттенки личного характера. – Если же Вы, Воскресенская, собрались покинуть нашу организацию из-за уволенного из её рядов алкаша – Анатолия, шашни с которым, судя по всему, и довели вас до такого депрессивного состояния, то можете сразу поставить крест на своем карьерном росте.
– Да, как Вы смеете? – взвизгнула Милена, – это моя личная жизнь, только моя, и она не является темой для обсуждения здесь. – Но, Милену, будто никто не услышал, и грубая речь продолжала потоком хлестать её по больному месту, будто ладошками по щекам.
– Потому что, милая девочка, таких никчемных мужичков, вроде Анатолия, которые живут методом присосавшейся к женщине пиявки – пруд пруди. Стоит ли, ради такого ленточного червя, губить свою молодость?
Надежда Николаевна вышла из-за своего стола и взволнованно расходилась по кабинету. – Но речь даже не о нем, о несостоявшемся сантехнике, мне бы хотелось поговорить о тебе.
Тон Надежды Николаевны резко смягчился, и она, как и в прежних диалогах с Миленой, плавно, незаметно для обеих, перешла с ней на ты.
Подойдя к Милене вплотную, прямо посмотрела в её глаза и повторила, – о тебе!
– Обо мне? – удивилась Милена.
– Да, да, Воскресенская, о тебе, милая деточка. Дело в том, что мне понравился твой поступок, когда ты мне позвонила, и сообщила о назревающей, как чирей, проблеме в коллективе. Ты единственная вовремя встревожилась, просигналила, и мы потушили начинающееся пожарище в самом начале возгорания, не дав ему воспылать. Я знаю, что из-за этого, у тебя и пошли разногласия с сотрудницами на работе, но так всегда бывает с тем, кто не оборачиваясь, ни на что, стремительно движется в направлении своей цели. И дело в том, что ты сейчас находишься на верном пути, и я здесь с тобой полностью соглашусь, первостепенной задачей, всегда нужно ставить перед собой своё личное совершенствование, делать себя не зависимым от стороннего мнения человеком.
Милена смотрела на рубинового паука, висевшего на кофте начальницы и сильно мерцающего каждой каменной гранью от любого движения Спиридоновой, и не понимала, с чего это её так расхваливают, и поддерживают. А Надежда Николаевна, выдержав паузу, продолжила: – С тех пор, как ты впервые пошла мне на встречу, я стала присматриваться к тебе, доверительно относиться, видеть в тебе союзницу. И мне хочется не только того, чтобы ты осталась в коллективе, но, и встала со мной на одну тропу следования.
Милена молча слушала длинную монотонную речь Спиридоновой.
– Ты же понимаешь, о чем я говорю? – Прищурив хитрющие глаза, спросила начальница.
– Нет, – мотнула Милена головой.
Спиридонова улыбнулась.
– У нас освободилось место заведующего