Киноповести. Три главные составные части фильма: сценарий, сценарий и еще раз сценарий
исполнилось тридцать лет. Уже давно было пора выходить замуж и рожать детей. Но она затягивала это. Если бы были живы родители, они бы ещё лет пять назад настояли бы на её замужестве, и не сидела бы она в девках.
Но, к сожалению, их уже не было в живых. Отец Пётр Григорьевич погиб в первую мировую в чине полковника артиллерии. Тремя годами позже тиф забрал мать Лидию Николаевну. Воспитывал и поднимал молодую сироту вдовый дед Григорий Акимович Никольский, отец отца Ксении, он и теперь был при ней.
Ксения происходила из старинного дворянского рода Никольских известного своими заслугами ещё со времён Екатерины Великой. Она получила хорошее образование: знала языки, французский и немецкий, играла на фортепьяно.
А сватался к ней Васька Щемилов, парень без роду, без племени. До революции был он гопником – так наёмных крестьян называли. Теперь, правда стал комсомольским активистом и возглавлял какую-то комсомольскую ячейку в объединённом государственном политическом управлении. Что это такое, она точно не знала, да и не интересно ей это было.
Итак, получив предложение, она задумалась: Как быть?
И задуматься было о чём. Ведь зарплату медицинским сестрам в больнице давали продуктами. Одежда у Ксении за годы советской власти вся износилась. Уже все наряды, которые остались от ее матери, Ксения перешила, и не раз. Некоторые сослуживцы умудрялись обменять продукты на одежду, но у Ксении это делать не получалось, да и продуктов не было столько, что бы можно было их обменивать. Васька же имел хороший оклад, который получал деньгами.
Ксения не стала давать никакого ответа. А Василий был настойчив. Как-то вечером, придя домой после работы, она обнаружила на своём столе цветы.
– Откуда это? – спросила она у деда.
– Васька принёс, – ответил старик.
Она ещё раз посмотрела на цветы, и произнесла:
– Дедушка, скажи, как мне быть с ним?
– Не знаю, – ответил старик. Затем почесал жидкую бородёнку и развёл руками.
– Ты мне родня или не родня? – лукаво спросила она.
– Родня.
– Ну, так скажи, что ты о нём думаешь?
Дед изобразил на лице грусть и страдание, мол: «Не мучай меня!» и тихо произнёс:
– А ты сходи к гадалке, погадают тебе на кофейной гуще, и узнаешь, как быть!
– Ох, и вредный ты стал, дедушка! Никогда прямо не скажешь!
Ксения обняла деда, поцеловала его в щеку. Старик снова развёл руками, пожал плечами и вышел из дома, чтобы избавиться от дальнейших расспросов.
На следующий день, в воскресение, после обеда, Ксения и, вправду, пошла к гадалке. К цыганке Катьке, которая жила в Форштате (загородный район Оренбурга), с которой она была знакома с детства. Ксения радовалась прогулке, но с грустью заметила разрушенный храм у окраины города.
Катька жила в маленьком старом доме, вокруг которого был огород, и во дворе паслась коза. Ксению встретил у калитки старый пес, и как давней знакомой