развития. Из ресторана мы переместились в лобби отеля, где сидели рядышком на мягком диванчике и потягивали коньяк. Уровень владения английским у нас оказался достаточным, чтобы юморить. Швед расслабился и даже доверительно хлопнул меня по коленке.
– Скажи, Аля, что сделать, чтобы завоевать этот рынок?
– Все просто, Бъен. Дай Алексею низкие цены и через год сможешь праздновать победу. Вечер пролетел незаметно, и я заторопилась домой. Казалось, ничто не мешало продолжить знакомство… Глаза Бъена периодически загорались, но он прятал их под пушистыми ресницами, опуская взгляд. Ждал какого-то знака одобрения с моей стороны. И все-таки это невозможно. Я замужняя женщина. Каков бы ни был мой Филиппенко, мысли наставить ему рога у меня не возникало ни разу. Сидя рядом с Бъеном, я не испытывала ничего, кроме неловкости. Почему? Не могу ответить на этот вопрос даже себе. До сих пор помню: он смотрит вопросительно, я опускаю взгляд. Швед не спеша расплачивается, подает пальто. Садясь в такси, я сдержанно улыбаюсь. Он благодарит за приятный вечер. На прощанье дает визитную карточку с номером мобильного телефона, по которому я так и не позвоню.
Я и так счастлива, что провела чудесный вечер с очаровательным шведским мужчиной. Отвыкла от мужского общества, проводя каждый день со Светланой Львовной в ее кабинете. Рождественский не в счет. Он, по-моему, и не мужчина вовсе. Повадки у него не мужские… И смех бабский.
Стоит ли говорить, что сидя в такси, я мечтала о Хуторке. Ненормальная, не иначе. На следующий день позвонил Филиппенко. Заявил, что босс поражен, насколько грамотно я «раскатала» Бъена. Слатвинский еще ничего не успел сделать, а Бъен уже выкатил ему такой низкий ценник, от которого у босса, по словам моего мужа, даже «очки запотели». Короче, мне передали гонорар и коробочку духов «Джой». Неплохой заработок за вечер и приятная награда за супружескую верность. Теперь я знаю, чем пахнет супружеская верность. У нее запах ландыша…
Слатвинский через некоторое время объявил, что другой шведский поставщик, Йорген, пригласил его посмотреть на свое производство в шведский город Карлстад. Слатвинский решил взять с собой Филиппенко и… меня. Целый день в Стокгольме и три дня в Карлстаде. Здорово! Это ли не повод сменить обстановку и развеяться? Сам Слатвинский оказался еще импозантнее Бьена. Но, в отличие от теплого и довольно открытого шведа – холодный и малодоступный. Точнее, замороченный.
В Стокгольме мы ходили по магазинам, и Слатвинский награждал абсолютно все вещи, на которые падал мой взгляд, единственным эпитетом «дерьмо». Я уже было загрустила, но тут он предложил прогуляться в его любимый магазинчик под названием «Миллениум». Так я впервые попала в бутиковый сток, и он произвел на меня огромное впечатление. Вещи, которые я там купила, прослужили верой и правдой много лет. Это был мой первый настоящий «шопинг».
Сидя в уютном