дней, ни с кем не встречался, якобы над чем-то работал. Потом уехал пригородным и в Ленинград не вернулся. Тело его обнаружил путевой обходчик Сивоконев… – Ваганов проверил по записной книжке фамилию, повторил ее, будто это имело значение. – Сивоконев позвонил по начальству. К месту происшествия выехала оперативная группа. Возглавлял ее… – Ваганов подвинул под самый нос Дмитрия Ильича записанную размашистыми буквами фамилию. – Я без очков. Финогенов?
– Да, Финогенов. – Дмитрий Ильич вскипел: – На кой черт мне знать эти фамилии?! Значит, его убили?
Ваганов оглянулся, забеспокоился, приложил палец к губам:
– Вы сумасшедший! Чего вы кричите? Убили, убили… Чепуха какая-то.
– Все говорят, столкнули…
– Мало ли чего. – Ваганов выколотил трубку. Его лицо наполовину освещалось настольной лампой, породистое и, пожалуй, волевое лицо. Губы, резко очерченные, высокий, отлично вылепленный лоб, брови черные, вразлет над жестокими глазами.
После встречи в Юганге прошло немного, примерно около двух лет. Время не тронуло его, лишь прибавило седины: в перец погуще подсыпали соли. Ваганов не потерял зрелой мужской красоты и то прежнее, «паратовское», по-видимому, укрепилось еще сильнее в манерах, поставе головы, интонациях размеренной речи, с теми самыми снисходительными нотками, многозначительными паузами, которые отличали и раньше этого удачливого, самонадеянного человека.
Ваганов намекнул на «достоверные каналы», позволившие ему узнать подробности дела. При вскрытии трупа алкоголя не обнаружили и явных следов насилия тоже, хотя были ушибы: «Естественно, слетел на полном ходу». Из документов у Лезгинцева пропало только служебное удостоверение.
– А работа? – спросил Дмитрий Ильич.
– Какая?
– Он же над чем-то работал, будучи у матери.
– Вы думаете?
– Вы сами сказали.
– Давайте на всякий случай уточним, Дмитрий Ильич, – сказал Ваганов. – Якобы… якобы над чем-то работал. Такова версия, не мною придуманная. – Ваганов поднялся. – Если мне память не изменяет, Юрий Петрович отличался аккуратностью и… осторожностью. Кто-то мне рассказывал, чуть ли не сам адмирал Бударин, у Лезгинцева однажды выкрали секретный документ и после того он дул на воду. Таким образом, международный империализм и его коварство отпадают. – Ваганов улыбнулся краешком губ. – Присутствует еще одна версия, Дмитрий Ильич, любовная. Как вам это нравится? Лезгинцев в роли пламенного любовника! Я лично с трудом представляю. Не тот гусар, далеко не тот… В общем, старо как мир. Как говорят французы – ищите женщину.
Ночь прошла беспокойно. Не для красного словца произнес Ваганов последнюю фразу. Подобные люди даром пороха не тратят. Рано утром Дмитрий Ильич прошел в международный вагон, разыскал Ваганова, потрескивающего электрической бритвой.
– Прекрасно, – не отнимая бритвы от щеки, сказал Ваганов, – я так и предполагал. Нам выгоднее обойти лужу, взявшись за руки, а не толкать туда друг друга.
Дмитрий Ильич распутал