одна тропа к кишлаку, а вот подойти к самому предполагаемому укрепрайону можно было с трех сторон: снизу от самого кишлака, через ущелье, по которому прибыли спецназовцы, и через другое ущелье, которое подходило чуть дальше, минуя второй перевал, очень близко расположенный к первому.
«Грамотно придумано, – одобрил выбор душманов Кондратий, вглядываясь в темноту через ночной прицел автомата, – заблокировал вершину и не подойти, а уходить можно сразу двумя путями, если они не перекрыты. Шанс всегда есть. Ну, ничего, от нас не уйдешь».
Впереди и вокруг все было тихо.
– Где ж вы тут окопались? – пробормотал Зарубин себе под нос, оглядывая безжизненный, казалось, перевал. – Неужели соседи ошиблись? Проверить надо по-любому.
Он обернулся назад и вполголоса произнес:
– Рябоконь, ко мне!
Вскоре с легким шелестом к нему приблизилась крепкосбитая фигура командира четвертой разведгруппы и присела рядом, опершись на автомат.
– Осмотрел склон?
– Так точно.
– Значит, видел правое плечо перевала, которое сильно возвышается над левым?
Рябоконь кивнул.
– Тогда слушай мою команду, товарищ старший сержант, – проговорил Зарубин. – Берешь семь человек из своей группы, одного пулеметчика и одного снайпера, остальных оставляешь здесь. И молодых с ними. Ползешь тише мыши наверх и занимаешь там позицию. Осматриваешься и докладываешь мне, как дела. Всё понятно?
– Так точно, – вновь кивнула фигура во мраке.
Слушая по-военному четкие ответы командира группы, Зарубин невольно улыбнулся уголком рта, – плоды собственной работы над дисциплиной за время службы в этой части давали себя знать. Кондрат внешне был человеком спокойным, без особой необходимости не давил авторитетом и позволял иногда солдатам расслабиться, если это не несло прямого вреда для жизни и здоровья. Но расхлябанности не терпел и раздолбайства тоже. В Афгане от этого зависела жизнь, и не только своя. Оборзевших быстро ставил на место, и очень жестко, если требовалось. Солдаты, служившие с ним, это уяснили давно.
– «Сокола» для связи взял? – уточнил Зарубин.
– Пару штук, – подтвердил старший сержант, похлопав себя по груди, где висел манипулятор с кнопкой, сама переносная рация находилась на боку в подсумке, – у меня и у Азамата.
– Добро. Давай, Федор. Двигай вперед. Только осторожно.
Рябоконь кивнул в последний раз и исчез за камнями в темноте. Вскоре там послышалось шевеление. Разведгруппа с отобранным количеством бойцов, прокравшись мимо остальных, растворилась в темноте.
Дав им минут двадцать форы – за это время Зарубин рассматривал через прицел кромку перевала, но не заметил ничего подозрительного, – старший лейтенант решил двигаться дальше вверх. Седловина была уступчатая. По всему выходило, что на самом краю больших и заметных укреплений нет, они либо зарыты в землю, либо спрятаны глубже, у второго уступа,