после свержения с престола. Что там произошло, разобраться в столь нежном возрасте было сложно. Ну а державную бабушку, конечно, было жаль, но тут отдавалось должное неумолимому току времени. Жаль было и крошечную сестрёнку Ольгу, родившуюся в 1792 году и уже в 1795-м покинувшую этот мир. Но и тут есть объяснение – слишком велика была детская смертность именно в раннем возрасте, даже документы, свидетельствующие о рождении, выдавали родителям только на детей, достигших пятилетнего возраста.
И вдруг в марте 1801 года одновременно два удара прогремело над головой тринадцатилетней великой княжны Екатерины Павловны. Первый удар – внезапная смерть отца, которому шёл всего лишь сорок седьмой год, то есть смерть в расцвете сил… И смерть, окутанная страшной тайной, которая произошла, якобы, от апоплексического удара, во что с самого начала никто не поверил. А следом пришло сообщение из Австрии о том, что в мир иной ушла старшая, любимая сестра Александра Павловна… Но в страшную ночь на 12 марта об этом при дворе ещё не знали – был долог в то время путь сообщений, даже срочных…
Ранним утром 12 марта мать – Мария Фёдоровна, – ставшая несколько часов назад вдовствующей императрицей, разбудила детей и срочно, под охраной конвоя, перевезла их из Михайловского замка в Зимний дворец.
Ещё не понимая, что произошло, Катиш, её старшая сестра Мария, младшие братья Николай и Михаил, которому едва исполнилось три годика, и сестрёнка Анна, заспанные, едва оторванные от сна, испуганно забились в карету и притихли.
Старшие сыновья Павла уже отправились в Зимний дворец, причём, ехали в обыкновенной карете. Эту карету видела из окна княгиня Дарья Христофоровна Ливен – супруга сына Шарлотты Карловны Ливен. Она, «знаменитая “светская львица” первой половины XIX века, тайный агент русского правительства в Лондоне и Париже, прозванная «дипломатической Сивиллой» рассказала о том в своих записках:
«Но вот послышался отдалённый шум, в котором мне почудился стук колес. Эту весть я громко возвестила мужу, но прежде, чем он перешёл в спальню, экипаж уже проехал. Очень скромная пароконная каретка (тогда как все в ту пору в Петербурге разъезжали четвериком или шестериком); на запятках, впрочем, выездных лакеев заменяли два офицера, а при мерцании снега мне показалось, что в карете я вижу генерал-адъютанта Уварова. Такой выезд представлялся необычайным. Мой муж перестал колебаться, вскочил в сани и отправился в Зимний дворец.
Моя роль на этом и окончилась. Все последующее я сообщаю со слов мужа и свекрови.
Экипаж, который я видела, вез не Уварова, но великих князей Александра и Константина. Выехав по Адмиралтейскому бульвару к противоположному краю Зимнего дворца, муж действительно увидел в кабинете великого князя Александра освещение, но по лестнице поднимался очень неуверенно».
Марии Фёдоровне в ту страшную ночь было неспокойно, ведь вокруг – одни враги. Она ещё не знала, что заговорщики, собравшиеся на пьянку перед своим ужасающим преступлением, готовы были на всё.
Николай Александрович Саблуков