на боку, подтянув колени к груди, Аксель пытался как-то осмыслить происходящее. Определенно, то, что происходило в клинике, было неправильно. Аксель не был доктором, но он был уверен, что подобные методы лечения не принесут больному пользы. Охотник четко понимал: не знай он, что его пребывание в лечебнице в любом случае закончится через неделю, от такой терапии его сознание бы уже помутилось. Ни о каком лечении не было и речи.
В Пенгверне было много больниц, специализировавшихся на лечении психических заболеваний. Но по-настоящему крупных – всего три. В каждой из них было примерно одинаковое количество пациентов – около тысячи разумных, преимущественно людей. И от каждой из этих трех клиник несло знакомой жутью – Аксель проверял. Только рядом с клиникой Королевской Надежды, в которой сейчас находился охотник, ощущения были гораздо острее. Аксель очень жалел, что не знает методов лечения, которые практикуются в остальных двух учреждениях, ведь если столь «прогрессивные» методики появились только здесь, то, скорее всего, чутье охотника просто отреагировало на усилившиеся страдания пациентов. «Если это действительно так, – думал Аксель, – значит, я зря добровольно отправился в эту клоаку. То есть, конечно, эти издевательства надо прекратить, никто не должен испытывать такой безысходности, даже безумцы. Но я-то должен ловить одержимых, а не пресекать деятельность докторов-садистов!» Невольно охотник начал надеяться, что все, что с ним происходит, характерно для каждой из трех лечебниц Пенгверна. Не потому, что он желал зла пациентам – не хотелось, чтобы его собственные мучения были напрасны.
По поводу своих дальнейших действий Аксель тоже испытывал некоторые сомнения. Он мог бы освободиться. За ночь и за утро ему удалось немного расшатать крепления рукавов, так что резкого рывка они не выдержат… Можно дождаться, когда его опять поведут к доктору или еще куда-нибудь, освободиться, обезвредить санитаров и, возможно, даже сбежать. Для опытного охотника два человека, не ожидающих нападения, особых проблем не составят. Вот только тогда вся его затея окажется напрасной. Не убегать из больницы, а попытаться спрятаться на ее территории, чтобы заняться поисками, возможно, отсутствующего одержимого? Тоже бессмысленно. С таким же успехом он мог устроить официальную инспекцию – охотнику бы не отказали. Аксель сам несколькими днями раньше объяснял Иде, что это бесполезно – жалоб от докторов из клиники не поступало, а беседовать с душевнобольными, находясь в ипостаси охотника, не имеет смысла. Сейчас он был уверен в этом даже больше, чем раньше. Любой, в ком осталась хоть капля разума, будет говорить все, что угодно, лишь бы выбраться из лечебницы. Нужно было стать местным, чтобы раскрыть здешние секреты. Однако с этим, как теперь выяснилось, могут возникнуть проблемы. Как втереться в доверие к другим пациентам, если тебя держат в камере-одиночке? Так и не придя к какому-то определенному решению, Аксель решил потерпеть еще. И это решение его неожиданно успокоило. Охотник смирился с неизбежным. Охота, в