выплюнула в атмосферу облачко пара и двинулась с места.
– Зачем ты меня втянула? – зло спросил Крис, когда пузатый силуэт дома скрылся за поворотом.
– Нужно было переключить внимание, иначе уйти бы не удалось. Понимаешь, – Окси убрала левую руку с руля и взъерошила челку, словно решалась на непростительную откровенность, – раз они поняли, кем был Серж…
– Значит, его звали Сержем? Интересно, что мне это дает?
– Крис, я бы не вернулась с дачи показаний. Сам же видел.
– Мне что с того? Ты крутила роман с экстрагентом, а я теперь бегать от девятого отдела должен? Да с чего ты вообще взяла, что нужна им. Подумаешь, трахалась с одним…
– Крис, – оборвала Окси. Провела ногтями по гладкой коже правой руки и, подцепив, сорвала наклейку.
– Твою мать!
Крис откинулся в кресле, стиснув зубы. Сжал кулаки. Нижняя губа дрожала, будто старалась не выпустить рвущиеся ругательства.
– Тебе сколько лет на самом деле? – спросил он, наконец.
– Двадцать девять. В пять забрали из приюта, в четырнадцать уже вернулась из Ливана.
– Ты была в Ливане? – Крис почти кричал. В голове не укладывалось, что тринадцатилетняя девочка могла участвовать в ливанской мясорубке, где сопротивление эко-соглашению едва не вылилось в геноцид.
– Не лучший пункт биографии, – горько согласилась Окси. Она щурилась, стараясь отогнать воспоминания о вонючих трущобах, напичканных человеческим фаршем, и сконцентрироваться на дороге. – Тогда мне искренне верилось, что мир неправилен и нелогичен. В шестнадцать пришло понимание, что неправильная – я. Куратор помог исчезнуть. Я уехала в глушь, поступила на медицинский факультет, устроилась работать.
– Как трогательно – киллер, дающий клятву Гиппократа.
– Не иронизируй. Мне до сих пор противно вспоминать детство. Ты-то ушел в экстрагенты сознательно, а у меня выбора не было.
– Хреновые психологи попались.
– Я им благодарна.
Несколько минут они ехали молча. Постепенно машин на широкой магистрали стало больше, некоторые включили фары, хотя солнце тускнело очень медленно и пряталось за облаками ненадолго. Многочасовая жара отразилась в первую очередь на деревьях. Со стороны магистрали из-за повышенной влажности от паровых выхлопов листья сохранили прежний сочный цвет, кое-где поблескивали капельки конденсата. Над тротуарами же ветви шелестели пожухлой листвой.
– Сворачивай налево, – скомандовал Крис.
Окси помотала головой.
– Нет.
– Сворачивай, магистраль напичкана камерами.
– Я знаю, – ответила Окси. Уловила, как сжались кулаки Криса, и добавила: – Пока одни службы прочесывают данные камер, вторые перекрывают подворотни. Дворами не уйти. Крис, я знаю, что делаю.
Такой ответ его не устроил. Женское упрямство перешло все границы, и стало чертовски напоминать предательство. Крис уже чувствовал холод дула на затылке.