дух французской армии уже находился в упадке – не говоря уже о том, что противник не обладал танковыми войсками, сравнимыми по боевым качествам с немецкими соединениями. Если бы главнокомандующий союзными войсками действовал так, как ожидал от него штаб группы армий «А», он принял бы решение о крупномасштабном наступлении по обе стороны Мааса. Однако, согласно плану группы армий «А», наступление было бы разбито еще на подходе. Если бы при одновременном окружении противника в Северной Бельгии группа армий «Б» нанесла удар через нижнюю Сомму с целью окружения остатков французских сил по образцу плана Шлифена, мы закончили бы сражение за линией Мажино с перевернутыми фронтами.
Ввиду того, что, не считая британской эвакуации из Дюнкерка, мы одержали блестящую победу на Французском театре военных действий, вышеизложенные соображения могут показаться излишними. Возможно, они нужны хотя бы для того, чтобы показать, что и при более энергичных и целесообразных действиях врага «новый» план все же привел бы кампанию к победному концу – даже с учетом возможных критических моментов между Маасом и Мозелем на первом этапе операции.
6. Командующий 38-м армейским корпусом
Сторонний наблюдатель
Роль, которую мне предстояло сыграть в осуществлении наступления на западе, была настолько незначительна, что в этих воспоминаниях можно было бы о ней и не упоминать.
Я делаю это, прежде всего затем, чтобы отдать долг благодарности отваге и выдающимся подвигам войск, служивших под моим началом. Другая причина в том, что действия 38-го корпуса после успешного прорыва немецких сил на Сомме послужат иллюстрацией преследования, которое продолжалось через Сену до самой Луары и не давало противнику ни минуты передышки вплоть до его окончательного разгрома.
В те месяцы, когда другие разрабатывали планы, за которые я боролся, передо мной стояла скромная задача наблюдать за тем, как формируется штаб моего корпуса и вспомогательный полк связи в Штеттине. Время от времени я получал указание проинспектировать процесс формирования новых дивизий в Померании и Познани.
10 мая 1940 года в Лигнице, куда я ненадолго приехал, по радио узнал о начале немецкого наступления. Излишне говорить, что в несколько следующих дней все мои пожелания и пламенные надежды были с нашими войсками, наступавшими через Арденны. Сумеют ли они пройти через Люксембург и прорвать бельгийскую оборону по обе стороны от Бастони, прежде чем туда подойдут крупные французские силы? Удастся ли сохранить наступательный порыв танков в ходе переправы через Маас у Седана и создания основы для окружения северного фланга противника?
Читателю нетрудно понять, что я не чувствовал особой признательности к инстанции, отправившей меня в глубокий тыл в то самое время, когда на западе начал осуществляться план, за который я так долго и упорно боролся.
Вечером 10 мая поступил приказ штабу 38-го корпуса выдвигаться