посоветовал мне исповедоваться, дал книгу с молитвами, объяснил, как нужно подготовиться к причастию. А потом повел к иконам и прочитал какие-то неизвестные мне молитвы. Мне показалось, взгляд святых стал мягче.
И то ли мне повезло со священником, то ли проникли в сознание его тихие слова и заверения, что Поле хорошо там, то ли сыграло роль мое отчаянное желание все это услышать, – но после разговора мне действительно стало чуть легче. А когда через несколько дней я исповедовалась и причастилась, что-то потеплело внутри. Я уже не была безумно мечущейся в невидимых миру страданиях несчастной матерью. Мое отчаяние не ушло, но стало не таким беспросветным, что ли. Другим.
Когда я шла на литургию, моросил холодный дождь. А когда вышла на крыльцо после причастия – выглянуло солнце, и его луч затеплился на моей щеке.
И тогда впервые заплакала.
С тех пор стала ходить в церковь. Мне казалось, что это единственное место, где смиряешься, понимая: ничто от нас не зависит, на все воля Божья. Судьба человека расписана с момента рождения. Может быть, так утешаешься, может, обманываешься. Но ведь чуть легче. Для меня даже одна капля успокоения была даром.
И да, я стала понимать людей, которые после потери детей обратились к Богу.
А к кому еще?
Глава 7
Я вернулась в Москву. Очень боялась войти в свою некогда любимую квартиру, где услышала самое жуткое известие. Может, даже не смогу теперь здесь жить?
Спасибо Жанне: она вызвала уборщицу, и та навела идеальный порядок. Даже мебель переставили.
Жанна перебралась ко мне. Она обещала моим родственникам пожить со мной какое-то время – такой была официальная версия ее переезда ко мне. На самом деле у нее не ладилось в семье, и не только с мужем, но и с мамой, и со взрослой дочкой. Я знала, что Жанна не очень комфортный для людей человек, в том числе, самых близких. У нее были сложности и на работе. Возраст ее приближался к пятидесяти, и хотя кучу денег она отдавала косметологу, но паспортные данные от отдела кадров и руководства не скроешь. А ее начальник, сам пожилой, предпочитал видеть на работе молодых, красивых сотрудниц, пусть даже не очень способных. Впрочем, разве только там, где работала Жанна? Так теперь было почти во всех компаниях. Отсутствие талантов зачастую искупается молодостью и привлекательностью. Время моделей.
Еще была у Жанны неприятная черта – завистливость, увы, заметная окружающим. Пораженного этой напастью человека всюду ждут огорчения. Я чувствовала, что и мне она завидовала. У меня и квартира элитная в престижном районе, а она жила с семьей в унылом подмосковном городке, и нужные связи у меня (столь важные в столице), и приятелей-друзей немало, а у Жанны, по сути, никого. Только я. Это и удивляло, и обязывало. Я жалела Жанну – жить в зависти тяжко и разрушительно для психики.
– Представляешь, – жаловалась она мне, – этот Алдошин, дурак дураком, а ездит на «ренджровере»! А я после работы на маршрутку иду.
– Но ты же можешь купить себе машину, – возражала я.
– А