занятии, что его повсеместно боялись и поговаривали, что ему известны не только все существующие заговоры, но и мысли окружающих. Впрочем, тайная деятельность ничуть не отвлекала Сенчо от удовлетворения извращенных наклонностей, которыми он обзавелся в услужении у Фравака.
Сенчо неустанно предавался чревоугодию, не жалея ни времени, ни денег. Он нанял самых лучших поваров в империи, а его винные подвалы обслуживал самый крупный виноторговец Беклы, которому выгоднее было не торговать вином, а поставлять товар исключительно верховному советнику. Личные закупщики Сенчо сновали по всей империи, от Йельды до Кебина, в поисках лучшей дичи, фруктов, овощей и всевозможных редких лакомств.
Каждое утро Сенчо проводил за обсуждением дневного застолья со своими поварами, после чего удалялся принимать ванну, а затем в садовой беседке до полудня выслушивал сообщения осведомителей и лазутчиков. В полдень подавали долгожданный обед, который длился два или три часа, – от стола Сенчо отрывался не потому, что удовлетворял свое обжорство, а потому, что больше вместить в себя не мог.
После обеда он отправлялся почивать, вынужденный на время прервать излюбленное времяпрепровождение, однако утешаясь тем, что, отдохнув и поспав, вскоре сможет снова предаться жадному поглощению пищи. Ближе к вечеру его будили слуги и готовили к ужину, после которого Сенчо, осоловелый и обмякший, погружался в блаженные сновидения, неведомые плебеям и невежам, непривычным к подобным изыскам.
После нескольких лет такой роскошной жизни Сенчо начал подумывать о том, что неплохо было бы вообще отойти от тайных дел и полностью отдаться наслаждениям. Невероятная тучность не позволяла ему обходиться без постоянной помощи рабов. Глаза его превратились в заплывшие жиром щелочки, руки и ноги до невозможности распухли, чудовищная полнота мешала дышать, а громадный отвисший живот не позволял ни стоять, ни сидеть – его обнаженную дрожащую тушу укладывали на ложе у стола, дабы Сенчо было удобнее поглощать еду. Наевшись до отвала, он откидывался на подушки, с помощью рабов справлял естественные надобности и засыпал, пока невольники бесшумно убирали объедки.
Впрочем, его изысканные развлечения одним чревоугодием не исчерпывались. Обжорство, разумеется, вызывало в нем похоть, о постоянном удовлетворении которой Сенчо тоже заботился. Примерно год спустя после того, как Форнида объявила себя благой владычицей, Сенчо уговорил престарелого бекланского гурмана расстаться с белишбанской рабыней по имени Теревинфия, славившейся особым умением ублажать толстяков.
Теревинфия, молчаливая, с виду медлительная толстуха, понимала толк в растираниях, в составлении ароматных смесей для омовения и в приготовлении успокоительного питья и отваров, способствующих пищеварению. Вскоре она, твердо усвоив предпочтения нового хозяина, с ловкостью избавляла его от всевозможных недомоганий, вызванных обжорством, и стала обучать юных невольниц утонченным