я предлагаю сначала выбрать из нас старшего, – предложила Казанцева. – Того, кто бы мог собирать нас и управлять процессом пребывания на острове. Естественно, пока не приехали хозяева.
– И кого вы предлагаете, мисс? – дурашливо поинтересовался Бобков. – Уж не себя ли?
– Лично у меня почему-то больше доверия вот к этому мужчине, – не обращая внимания на колкость, произнесла Олеся, указав на Изместьева.
Прибывшие зашумели. Кто-то был с нею солидарен, а кто-то предлагал судью, мотивируя это тем, что тот занимает большую должность в органах власти и наверняка умеет неплохо руководить людьми.
– Ха, други моя, – стал куражиться Бобков, – а кто вообще может поручиться, что это судья? Он что, показал нам свое удостоверение? У вас есть удостоверение? – спросил он Стеклова.
– Нет, удостоверения у меня нет. Когда я летел в Грецию, оно мне было без надобности.
– Ну вот, что я говорил, – заблажил Игорек, – я тоже могу представиться замом Путина, с таким же успехом.
– А я никому свою кандидатуру и не навязываю, – веско произнес Стеклов, зло глянув на Бобкова. С этой минуты между ними зародилась личная неприязнь. – Пусть нами руководит тот, кого предложили вы, – сказал он Олесе.
Голосования не было. Остальные приняли волю высказавшихся.
– Тогда позвольте представиться, – начал выбранный вожак. – Изместьев Олег Викторович, пятьдесят лет, офицер запаса. – Предлагаю каждому коротко представиться: назвать свою фамилию, имя и отчество, возраст и род деятельности.
Когда все поочередно представились, Изместьев предложил проследовать в свои номера, переодеться, сделать свои дела, и через полчаса собраться здесь же, в столовой.
***
Вера Андриевская поднялась на второй этаж последней. Две ее сумки как бы в знак примирения (хотя никакой ссоры и не существовало) ей помог донести Изместьев, комната которого располагалась также на этом этаже. Номер Веры находился справа от входа на этаж. С ней на этаже должны были жить шесть человек. Другие шестеро разместились внизу.
Комната ей понравилась. Напротив входа располагалось большое, почти во всю стену, окно, вид из которого открывался на море. Она зашла и огляделась. Сумки внутрь занес Изместьев. Поблагодарив его и дождавшись пока он выйдет, Андриевская присела на край застеленной кровати. Чувствовала она себя довольно сносно. Однако ощущение какой-то опасности, чего-то плохого, страшного и неотвратимого засело у нее глубоко внутри. И сколько она себя не уговаривала выкинуть все это из головы, ничего не помогало.
Взявшись за высокую изящную спинку широченной двухместной кровати, стоявшей в центре комнаты и примыкавшей к стене, она тяжело поднялась. Ноги отекли и болели. Стыдно было признаться даже самой себе, но факт налицо: она превращалась в больную старуху. А еще говорят, что в сорок пять баба ягодка опять…
Она прошлась по своему новому жилищу. Свежий, отдраенный до блеска паркетный пол, большая красивая