уже на противоестественную любовь, только бы быть рядом со мной, полноценным и стоящим на земле ногами.
Ее ночные слезы не раз чуть-чуть не исторгали из моих губ слова закона, открытого Леонардо, но я не желал вовлекать бедняжку в грех человекоубийства.
Вчера она пришла особенно печальной, не хотела сперва отвечать на мои расспросы, но затем, расплакавшись, призналась, что повстречала на улице Харальда. Гордый шел тот по улице и нес свою голову на плечах какого-то туловища, ранее, видно, принадлежавшего цирковому карлику. Заметив Еву, он пугливо кинулся в темный проулок и скрылся с дьявольским проворством. И вот, сегодня ночью, пока я спал, она ушла, и я вижу, что в комнате не достает большого мясницкого ножа, который обычно лежал на подоконнике. Часы уже пробили полдень, а ее все нет. Если она вернется невредимой и с добычей, я, конечно же, не устою перед соблазном возврата к нормальному человеческому состоянию, перед надеждой осчастливить мою Еву ночами человеческой любви. Слегка изнасиловав свое сознание, я сумею убедить себя, что я более достоин носить свою голову на этих плечах, чем их прежний обладатель. Нет, я не питаю иллюзий, я забуду все пережитое с легкостью…
Но иногда, лежа в постели, согретой ее теплом, я буду просыпаться в холодном поту, вспомнив в ночном кошмаре о тех неприкаянных головах, которые все еще бродят по свету в поисках добычи. Чтобы замолить свой грех перед Господом мне останется лишь одно – унести с собой в могилу секрет изготовления колесницы Леонардо.
Новая лоция
«…умом постичь не может муж многосчастливый, гордый, горя в городе не изведавший, добродоблестный, что же понуждает горемыку изнемогшего в море скитаться…»
Для тебя, Боальд, эту новую лоцию пишет Хильди.
За Мысом Черных настигли нас ужасные тучи, море открыло китовую пасть и втянуло нас в свои глубины. Во мраке мчались мы, потеряв счет дням, и все умерли от ужаса и потери надежды, кроме меня, от изгнания горького душой и потому безразличного к худшему.
Очутился я в области, где воздух плотен и зрение смущено.
Кто ведает, может, это был сон, но не тот сон, от которого можно проснуться по своей воле.
Сперва понесло меня по морю, где тысяча островов, населенных многими и разными народами. И все они жили не по нашему разумению, но по предначертанному им.
На первом же острове я повстречал людей, которые не говорят и не знают искусства рун. Все свои силы поэтому они тратят на то, чтобы не забыть прожитый ими день. Для этого, встав утром, они начинают повторять все, что делали за день до того, стараясь не упустить и не изменить ни одного движения или жеста. Причем те, кто должен умереть в этот день, занимают места умерших вчера, переходя в их семьи, новорожденных младенцев передают в те дома, где вчера родились дети, и все поступают тем