для матерей. Им также предлагалось отдать ребёнка на усыновление. Многих врачи объявляли «истеричками», «душевнобольными» или вовсе «дегенератками», после чего детей отбирали насильно и выращивали в работном доме. Предполагалось, что молодая мать найдёт работу на воле и, выплачивая налоги, будет компенсировать траты на содержание и образование своего чада. Если найти место не удавалось, ей приходилось возвращаться в женское отделение работного дома. Это была бессердечная и примитивная система, и правила отражали принятое в обществе отношение к «падшей женщине», подлежащей обязательному наказанию.
Именно такая история привела в работный дом Джейн, мать которой уволили за недозволенную связь со своим нанимателем.
Джейн
– За этой маленькой нахалкой нужен глаз да глаз. Ты слышал, что она болтала за завтраком?
– Не волнуйся, дорогая. Уж я её переломаю.
Речь шла о Джейн – она родилась в работном доме. Ходили слухи, что её отец – высокопоставленный джентльмен, известный как в парламенте, так и среди адвокатов. Когда жена обнаружила его в постели с горничной, девушку немедленно выставили и определили в работный дом, где и появилась на свет Джейн.
Мать выкормила дочь, но сразу же после этого малышку забрали и поместили в ясли. Девушка вернулась в женское отделение работного дома и больше никогда не видела своего ребёнка. Так и вышло, что Джейн выросла в работном доме и другой жизни не знала.
Ей приходилось непросто, но никакие шлепки и наказания не могли оборвать радостный смех Джейн. Во дворе она гонялась за другими детьми или же пряталась за углом и выскакивала к ним с радостным криком. В общих спальнях она скрывалась под кроватями и тыкала палочкой в тюфяки спящих. Начиналась суматоха, надзиратель раздавал шлепки и приказывал замолчать. Джейн, вечной заводиле, доставалось больше всех. Она засыпала в слезах, но наутро с хохотом принималась за старое.
С возрастом боевой характер причинял ей всё больше проблем. От детей ожидали послушания, а если порядок нарушался, как правило, выяснялось, что к этому причастна Джейн. Кто связал шнурки на ботинках госпожи Шарп, пока та сидела и штопала носки? Да так, что она упала, когда встала и попыталась сделать шаг. Виновника не нашли, но Джейн видели неподалёку, поэтому ей задали хорошую трёпку. Кто взобрался по водосточной трубе? Ну разумеется, Джейн. А кто перемешал всю обувь в общей спальне, чтобы всем досталась чужая? Если и не Джейн, то это вполне в её духе, так что наказали именно её.
На беду, Джейн выделялась в толпе – не заметить её было невозможно. Она была выше остальных и гораздо симпатичнее, кудрявая и синеглазая, и, что ещё хуже, куда сообразительнее прочих – а хозяева боялись умных детей. Они велели надзирателям не спускать с неё глаз.
– Шагом, не отставать! Голову выше! Не сутулиться!
Уж с госпожой Хокинс не забалуешь.
Воскресным утром девочки строем шли в церковь. Это была очень длинная цепочка почти что из