щекам, что-то говорила, пытаясь привести меня в чувство, но я не могла, никак не могла совладать с собой!.. Теперь я знаю, что такое настоящий животный неконтролируемый страх.
Анестезиолог спросил своих коллег: «Ну что, готовы?» Я ответила: «Я не готова!», на что он улыбнулся, надел на меня какую-то маску, и я провалилась в сон…
…Сначала вернулся слух. Я слышала голоса, топот ног, какие-то шорохи, шевеления. Кто-то сказал: «Там муж К. приехал, ругается, требует врача». Я подумала: надо же, мой однофамилец…
Позже я узнала, что это был мой муж. Он пытался дозвониться до роддома и узнать, что с нами, – как я, как наши дети, – а ему на все вопросы отвечали только: «По телефону такую информацию не предоставляем». Он уже накрутил себя: «Вы хоть скажите, они там живы вообще или нет?!», и опять ему ничего не сказали. Тогда он отпросился с работы и помчался в роддом, приехал и стал требовать врача.
Я лежала в реанимации. На мой палец надели какую-то подушечку, которая время от времени сжималась и разжималась. Наверно, это был аппарат, измеряющий пульс. Я не могла пошевелиться, не могла даже открыть глаза. Мне казалось, что я все еще в операционной, что врачи сейчас начнут оперировать меня, а я ничего не смогу сделать. В животе что-то шевелилось и булькало, и от этого мои страхи только росли – насмотрелась фильмов ужасов…
Потом я как-то поняла – может, по разговорам медперсонала, – что все уже позади, операция сделана и теперь мне надо прийти в себя, чтобы увидеть своих деток. Очень хотелось пить. Это заставляло шевелиться и двигаться, а не проваливаться в сон. Кое-как я разлепила глаза и посмотрела на часы. Не помню, сколько они показывали, но я окончательно поняла, что операция уже сделана, и успокоилась.
Санитарка часто подходила ко мне, что-то говорила, поправляла белье, подносила воды. Чуть позже меня перевезли в палату, куда потом поступили еще три женщины.
Я лежала там и медленно приходила в себя. Время от времени приходила врач и говорила мне, что я должна сделать: повернуться на бок, сесть, встать… Про детей мне никто ничего не сообщал, а я и не спрашивала, думала: пока я не отошла от операции, какие мне дети? Вот оклемаюсь – сразу возьму их на руки и буду держать. И смотреть. И фотографировать. И плакать от счастья…
Я поговорила по телефону с мужем, с мамой, с другими родственниками. Все тело болело, шов ужасно ныл, я не могла нормально вставать и ходить, но все это было ерундой. Главное – я родила! Я родила! Я родила мужу двоих детей, мальчика и девочку! Я была так счастлива! На тумбочке стояла кружка с нашей с мужем фотографией. Я смотрела на нее, и меня накрывала волна счастья – нас было двое, а теперь стало четверо!.. Я написала своей подруге СМС, что роддом – это действительно самое прекрасное место в мире: здесь происходят такие трогательные и чудесные моменты в жизни женщины! Как это все здорово!
Странно было только то, что врачи ничего не говорили о моих двойняшках. Это немного коробило меня, но думать об этом долго я не могла.
Так прошел