они собрались и отправились на завод. При виде отца директор по-мальчишески подпрыгнул и бегом побежал обниматься. Отец, неожиданно для Ивана отбив короткую чечётку, также с криком «Яковешка, я не верю своим глазам!» побежал навстречу директору. Они обнялись, долго похлопывая друг друга по спине. Ивану опять показалось, что он спит и видит добрый и хороший сон.
– Так это твой сын?! – радостно спросил директор, когда они с отцом подошли к Ивану.
– Да, как видишь, вырос и возмужал! – с гордостью произнёс отец. – Стал таким самостоятельным, что я только вчера узнал о его трудоустройстве!
Иван впервые видел отца таким непринуждённым, каким-то даже помолодевшим. А уж такое высказывание в свой адрес для него вообще стало откровением! Ведь отец всегда говорил, что Иван ведёт себя как маленький, что он безответственный, слабохарактерный, пренебрегающий своей судьбой, и вдруг – такое…
Пётр Феофанович посмотрел сначала на отца, потом на Ивана и, причмокнув языком, сказал:
– А пошли-ка ко мне в кабинет – вспомним нашу молодость!
Они поднялись в знакомый Ивану кабинет. Директор открыл небольшой шкафчик, достал оттуда бутылку «Столичной» и водрузил на стол. Из шкафа, как по мановению волшебной палочки, стали появляться ливерная колбаса, хлеб, шмат сала и конфеты. Иван смотрел на это разнообразие и никак не мог понять: а когда же директор собирается работать? Но задать этот вопрос побоялся.
Пётр Феофанович разлил водку в гранёные стаканы и, взяв свой, сказал: «За тех, кто не вернулся!»
Отец мгновенно изменился в лице. Правда, он не воевал, имея бронь, но многие его друзья и одноклассники не вернулись с войны.
Они выпили не чокаясь. После чего, взяв по куску колбасы, начали вспоминать свою молодость.
– Помнишь, – начал директор, – как ты в крапиву упал? – И сразу рассмеялся.
– Так я не сам! Меня Фимка тогда толканул, нога у меня подвернулась – я и не удержался.
– Да-а… было время.
– А ты ж тогда в Софочку был влюблён? – глядя на директора, спросил отец.
– Красивая была барышня, – прищурив глаза, задумчиво произнёс Пётр Феофанович и налил ещё по половине стакана. Отец слегка поморщился, но не отказался, что у Ивана вызвало удивление. Михаил Дмитриевич был категорическим противником алкоголя. По крайней мере, в семье. Они ещё раз выпили и продолжили разговор.
– А помнишь, как мы работали в колхозе? – спросил отец.
– Вот были времена! Сколько мы тогда молодой кукурузы поели!
– А как на речку сбега́ли?
– Да-а! Я, помню, плавать не умел, а вы с Колькой меня на глубину затащите и давай к берегу уплывать, а я руками машу – то за воздух, то за воду цепляюсь!
– Так ведь научился плавать-то!
– Да. Мне на фронте это пригодилось, когда Днепр форсировали. Снаряд в пяти метрах в воде разорвался – и нас с плота́ выкинуло. Если бы плавать не умел – утоп бы! Сентябрь, вода