мужа и отца. Я вдруг подумала, что папу мне никогда не пришло бы в голову называть в своих внутренних монологах по имени ─ Андрей или Андрей Ильич, а Марго по-другому не получалось. Наверное, потому что роль мамы ей была откровенно скучна. Я была ребенком чувствительным, тонко организованным, и моя кажущаяся хрупкость могла бессознательно тревожить ее больше, чем следовало бы. В общем, материнством своим она не то чтобы тяготилась, просто более комфортно и органично чувствовала себя в роли добытчика, кормильца, главы семьи, министерской дамы, самодержицы. Хотя теперь, спустя годы, я понимаю, как нелегко ей пришлось. Женщина, которая делает карьеру в нашем обществе, делает ее не благодаря, а вопреки. Потому что в отличие от Прометея-мужчины, от которого весь мир ожидает достижений, подвигов, успехов, огня, в конце концов, для домашнего очага, ─ у женщины другое предназначение. Вот что бы там ни говорили… Не додает карьеристка материнской любви своим детушкам, не жарит для них нежные телячьи котлетки, не смотрит, вымыты ли ушки, сделаны ли уроки… И самое смешное, что так думают не только менее удачливые женщины вокруг, муж-Прометей, мать Прометея, но и сама женщина. Я думаю, что из этого чувства вины и произрастает авторитарность Марго, которая и по сей день делает для меня ураганными и сокрушительными ее нашествия в роли мамы.
Я уверена, что на работе ее уважали. В Марго была генетически зашита батарейка, которая обеспечивала стабильный внутренний драйв. Пребывание рядом с человеком, основной посыл которого в этот мир: «Я знаю, что нужно сделать, и я могу это сделать!» ─ наполнял уверенностью. Для подчиненных так значительно спокойнее. Да и Марго с зависимыми от нее людьми вела себя обычно честно. Они всегда могли чувствовать ее спину, она никогда не выделяла «любимчиков», была справедлива. «Врезать» могла исключительно по делу, но если бралась опекать ─ мама дорогая! ─ думаю, влюбляла в себя человека безоглядно.
В семье ее самодержавность слегка придавливала и обезволивала. Она всегда лучше всех знала, что для каждого из нас правильнее. Это утомляло, но спорить с ней было абсолютно невозможно. Мы были не подчиненными, но подчиняемыми. С нами можно было не церемониться. Не знаю, с чем позволительно было бы сравнить ее энергию. Глыба… Машина, которая для достижения своей цели или целей семьи могла пройтись бульдозером по головам, смять, уничтожить и даже не заметить этого. Правда и то, что я не знаю человека, который с такой готовностью мог бы вызывать огонь на себя. Она могла подставить себя, бросившись на защиту чести и достоинства семьи или отдельного ее члена, не требуя потом никакой благодарности. Ее просто всегда нужно было признавать вожаком клана. Марго использовала каждый грамм своей страстной натуры и силы духа, чтобы построить лучший мир для каждого в нашей семье.
Иногда она снобила. И это были самые непростые мгновенья нашего с ней общения.