не грыз камни науки, а спотыкался о них.
С наступлением сентября в профессорской квартире поселились настоящие семейные ссоры. Слава поднимал гастрономические восстания. Аппетит его рос вместе с напряжённостью на работе, а кулинарное мастерство супруги оставалось на нуле.
Чаша женского смирения переполнилась в день рождения отца. Лера получила внеурочный выходной на двоих и мечтала первой поздравить папу, на рассвете, когда он, выпив чашку парного молока от ласковой коровы тёти Иры, отправится на прогулку.
Целый день они с папой проведут вместе, как и прежде, как до великого переселения в Сосновку, и будут счастливы до самого приезда столичных гостей. А конец недели будет жарким – дача переполнится желающими оказать уважение отставному профессору и сытно закусить на природе.
Задорожные прилетят сегодня к ужину прямо с работы, с жатвы на ниве туристов. Алла загрузит багажник подарками, достанется всем, даже тёте Ире и Оксане. Но Лера опередит всех. Отец – самый близкий человек, самый родной. Сегодня она обнимет его первая. Только дочь и отец, глаза в глаза. Папа.
Идея вставать ни свет ни заря, чтобы первыми поздравить тестя, Киселю была омерзительна до дрожи. Главное, толку никакого: праздничный стол тёща накроет только к ужину, к приезду Задорожных. А до этого что, опять бутерброды трескать? А нужные гости вообще в субботу пожалуют, и то ни одного высокого – ни академика, ни директора. Поэтому Слава запустил в докучливую жену подушкой и отвернулся лицом к карамельному шкафу, приоткрытому в секции мужских костюмов.
Мамина подушка утёрла Лере слёзы, и она тут же увидела чужого человека, спящего на родительской кровати, и спросила себя: кто привёл чужака в родной дом? Неужели она сама? Быстрее в Сосновку, к маме и папе, обняться и спрятаться от жизни в безусловной родительской любви.
У подъезда Лера с грустью посмотрела на папину «Ладу» и потянулась к остановке метро. На одной руке хнычущий Алька, а в другой – раздутая сумка. А рассвет уже теряет краски, его румяна тают в раскаляющемся золоте августовского солнца.
В Сосновке уже начался день. Профессор, совершив утренний променад по собственному саду, пил чай с молоком и поглядывал то на жену, колдующую у плиты, то в окно, через которое видна вся дорога от деревни до автобусной остановки. Катя только что испекла мясной пирог и уложила его на овальное блюдо, старинное, ручной работы. Над своей старорежимной посудой она тряслась, как над младенцем. Подумать только, в этом блюде сто лет назад её прабабушка подавала точно такой пирог, мясной, с запечёнными листиками по краям. Профессор улыбнулся – значит, ждём особенно дорогих гостей. К тому же на столе в гостиной постелена белая скатерть, на которой живыми нитками вышиты розы и бутоны роз. Эту скатерть Катя получила в наследство и только два раз сервировала на ней стол, в десяти- и двадцатилетний юбилеи свадьбы.
«Коляша, – просит она, протирая цветочник из хрусталя, –