мыслить, в том числе и сомневаться, даже если взбалмошная женщина отказалась вытаптывать с тобой ковер посреди комнаты под щемящую музыку. Но тогда у меня, что называется, отлегло от сердца. И пригласи меня Измайлов на танец еще раз, я согласилась бы. Но гордые убойщики дважды одно развлечение не предлагают.
– Вина выпьем? – я взяла инициативу в свои загрубевшие от частого держания ее, шершавой и верткой, руки.
– Не хочу, – буркнул полковник.
И я поняла, с кого берет пример Борис Юрьев, притворяясь магнитофоном. После чего уже зло выпалила:
– У Илоны на самом деле могли вытащить ключи из сумки.
– Кто? Подруги хозяйки, которые оставались одни в прихожей, где эта самая сумка стояла?
Да, Лилю Сурину и Аню Минину я подставила качественно. Но ведь не нарочно. Тем не менее, мне было не по себе.
– Мотив! Зачем им красть ключи?
– Откуда я знаю, – огрызнулся Измайлов.
– Слушай, милый, а вдруг все проще и безоблачней?
– Насколько я тебе мил, недавно понял, – предпочел обижаться дальше Вик.
– Полагаю, не совсем, но об этом потом. Наверное, девочки задумали какой-нибудь розыгрыш. Они-то были в курсе, что Илоне в ближайшие пару недель ключи не понадобятся. А теперь боятся признаться. Я бы тоже не решилась.
– Ты – нет, – согласился Измайлов. – Только о твоей решимости речь не идет. Вот не призналась бы и все. Интересно, Поленька, а куда бы ты дела позаимствованный для розыгрыша инвентарь после гибели друзей?
– Смоталась бы на какую-нибудь окраину и забросила в самый высокий сугроб, – без запинки выпалила я.
– А ведь мне очень хотелось с ней потанцевать, – недоуменно протянул полковник с высшим юридическим образованием и, похоже, испытал к самому себе легкое отвращение.
– Не переживай, ни Лиля, ни Аня так не поступят. Для них ключи Косаревых – драгоценность на память. Если, конечно, они их взяли.
– Выгораживаешь?
– Нет. Давай о другом, о мучительном. Вик, предположим, ты по натуре человек добрый.
– Предположим? Можешь быть уверена, если я до сих пор с тобой общаюсь, – рыкнул Измайлов.
– Отринь личное для пользы дела. У тебя есть заморочка – пижама мужа и твоя ночная рубашка должны по цвету гармонировать с постельным бельем. Этакое приятное последнее ночное и первое утреннее впечатление.
– Пижама, кого? Моя, что, ночная рубашка? – поперхнулся полковник. – Совсем ополоумела, детка?
– Да, похоже. И все-таки, если цветовая гармония тебя умиротворяет, то дисгармония, соответственно, злит, бесит. Правильно рассуждаю?
– Ты не рассуждаешь, ты бредишь, – решительно объявил Измайлов.
– Какого цвета были пижама Саши и ночная сорочка Вали? Желтое атласное белье, которое Саша не любил, и которое Валя велела Илоне однажды сменить, я видела.
– Ну, знаешь, Поленька, всему есть предел, – сердито произнес полковник. –