сторож, закончив рассказ о табачке, вытащил из кармана газету «Правда» с портретом генерального секретаря.
– Ох, не люблю я, Жучка, за то, что батьку моего раскулачили, а мяне у детдом угнали, секретарей гытых генеральных! Ох, дюже не люблю! Вось ужо я яму сейчас.
К. Я. Грымза оторвал у генсека правое ухо и пол лица. Затем насыпал на мутный секретарский глаз табачку и ловко скрутил цигарку. Несмотря на заскорузлость и трясучесть пальцев, папироски Карп Яковлевич скручивает просто мастерски. Такие они у него выходят ладные, и не толстые, и не тонкие, а в самый раз. Такие, что и курить не хочется, а только любоваться.
Свертев папироску, Карп Яковлевич вытащил из кармана зажигалку.
– Вось бачышь, Жучка, яки я с фронта трофей привез, – Карп Яковлевич щелкнул кремнем. – Зажигалку, мать ее, тогда як другие, вумные люди машинами и телегами барахло трофейное от германцев перли. Там и хрусталь, и ковры, и мебелишка, и бабам барахлишко.
Лесник еще раз чиркнул кремнем и поднес к цигарке огонь. Затянулся и выдохнул облако дыма.
– Чхи-чхи – зачихала собака и отвернула свою милую лисью мордочку.
– Забористый у меня, Жучка, самосадик. Ой, забористый. Ты, мать, привыкай. Моя другая собака, Малышом я яго кликау. Кобелек значит быу. Подох бедняга. Отравили вораги! Ой добрый кобелек быу и дюже ён ты понимаешь табачный дымок любиу. Голова у него что-ли кружилася. Ти што? Ну, и ты полюбишь. Дай срок! У мяне такий дымок, Жучка, что дыхнешь, и жить становится легче и веселее!
Раскурив, как следует, цигарку, Карп Яковлевич принялся делить находящиеся в сейфе деньги.
– Перво-наперво хату новую справлю, – принялся он объяснять положившей свою морду на хозяйские ноги Жучке. – А там ужо и сарайчик, курятник поставлю. Свинок двух, да чаго там двух… Усих трех – завяду!
Собака зевнула.
– Мотоцикл ИЖ объегорю, а можа даже и Москвича, мать яго за ногу. А чаго не!? Ухвачу!
Бабе пальто драповое с меховым воротником! Можа тады, мать яе, за вухо не буде мяне больш трасти?! Як думаешь Жучка?
Собака лизнула хозяйскую руку.
– Правильно, Жучка. Сабе так сама боты новые – хромовые, ты я, что у цыган я на базаре бачыу. Ты со мной и на базар поедешь. Ох, и добрый у нас на районе базар! Ну, так я и гавару, что ладные сапоги, я там бачыу! Сносу таким нема! Я тады было, падступиуся купить, но дюже ох, дюже дорогие… зараза. Опять же, собака ты моя, детям надо троху дать. Дочка у городе новую меблю хоча справить. Сотню можно буде и дать. Тольки надо будить с ёю у краму ехать. Бо ежли яна со своим мужиком паеде так не то, что мебли не купить так яще и в рыло палучить.
Уж на что я люблю выпить, но ейный мужик… Ваще ни у якие вороты! Унуку надо будет на лесапед дать. Хороший пацан. Ну, ты Яго уже бачыла. Ей кожнае лето с городу приезжае и нам с бабой маей подсобляя.
Цигарка уже закончилась и медленно умирала под пеньком, а Карп Яковлевич все еще делил деньги.
Жучка,