шаги. Через минуту дверь открылась, и в проеме, слегка покачиваясь, возник сосед – Василий Степанович Барсиков.
На его лысой голове, окаймленной вздыбившимся рыжим, клочковатым пухом, сонно таращились два мутных глаза.
Василий Степанович выставил вперед ногу в синей, тренировочной штанине с грязным пузырем на коленке и, почесывая ногтями впалую грудь, глубокомысленно изрек:
– Какие-то все странные командировки у твоего сына, Риска… – тут на него совсем некстати напала икота – … органические… Ыть….
– Не «органические», а заграничные. Ну, так как, договорились, Василий? Сходите за хлебом?
Василий Степанович прикрыл опухшие от регулярных возлияний, веки, что для знающих людей означало одно – идет мучительный мыслительный процесс.
– Добро, Сисизмундовна…. Гони полтинник.
– Почему ж полтинник?
– Да потому ж… Кем меня твой оболтус назначил в нашей шарашкиной конторе? Курьером? Вот и давай мне, на курьерские…. А то сама иди, референтша…
Раиса Сигизмундовна недовольно поджала тонкие губы и протянула ему смятую купюру.
– Вот приедет Аркаша, я ему расскажу, как вы с меня деньги тянете.
– Да на здоровье! Только твой сынок знает, за что платит. Если б не я, видал бы он свои командировки…
– Вечно ты на моего сына наговариваешь. – Раиса Сигизмундовна демонстративно перешла на «ты» и повернулась к соседу спиной, давая понять, что не собирается поддерживать его грязные намеки. – Я-то знаю, как он, бедненький устает. Даже дома нет времени лишний раз побыть. Все ездит и ездит. И что за работа такая пошла? Прямо на износ!
С этими словами, она посеменила в направлении кухни, рассуждая сама с собой, о том, как несправедлив к ее сыну этот мир, особенно в лице Василия Степановича, который олицетворяет собой всю скудность ума среднего обывателя.
Средний же обыватель, Василий Степанович, в это время, старательно потирал веснушчатую лысину, машинально ища то, что давно уже на ней не произрастало.
– Ну да, на износ! Знаем мы, чего он там изнашивает… – Тут Барсиков в последний раз смачно икнул и, растревоженный некстати нахлынувшими мыслями, побрел собираться в магазин.
…В другой части города-героя Москвы, в квартире институтского друга, Аркадий медленно приходил в себя, запивая осадок от утреннего инцидента свежесваренным кофе.
Его приятель, Тигрицкий, то ли по прихоти, то ли из обостренного чувства юмора родителей, с рождения названный Львом, с годами добавил к имени вожделенное для любого обалдуя понятие «светский». В свои тридцать восемь он был заядлым холостяком и существовал исключительно на деньги от аренды квартиры на Арбате, доставшейся от бабки генеральши. Правда, время от времени ему перепадало от щедрот богатеньких дамочек, искавших у него утешения от сытой скуки. Но в последнее время дамочки пошли какие-то ленивые и «клевали» на молодое тело крайне неохотно.
Непринужденно обосновавшись в элитной