Артур Андреевич Прокопчук

Дальневосточная рапсодия. Москва – Владивосток и обратно. Дорога длиною в 10 лет


Скачать книгу

обуха не перешибешь».

      Вместе с тем, нельзя было пожаловаться на работу в моем московском НИИ. В этом хорошо отлаженном механизме все было рационально, это совершенно автономное предприятие смогло бы выдержать даже полную изоляцию от внешнего мира (например, на случай атомной войны). Библиотека, столовые, кондитерский цех (радость женщин), неплохие заработки – вроде бы все было. Но безрадостная тематика, сухие отношения между людьми, подозрительность, жесткий режим, не позволяющий расслабиться даже на минуту, бесконечные «политинформации» – вызывали все большее уныние и отчуждение.

      Здесь все раскланивались, конечно, друг с другом, но делали это только по привычке, не умея просто улыбнуться встречному. Насупленные лица этой толпы в несколько тысяч человек, устремлявшейся через проходные на перерыв, напоминали кадры из фильмов Чаплина об Америке 20-х годов. Оживлялись сотрудники, мои сослуживцы, только в столовой, приближаясь к кассе с подносом в руках, уставленном стандартной едой. Еда, тоже вроде была приличная, но словно пропущенная через фильтр, после которого исчезают цвета и запахи. Даже разнообразные по виду пирожные, из собственного кондитерского цеха НИИ, имели всегда один и тот же вкус бисквита, пахнувшего яйцом, с намазанным на него сладким, тяжелым маслом. Где те тбилисские сладости – пахлава, шакар-чурек, када или в пору «ртвели» (праздник сбора винограда) – «чурчхела, пеламуши»?

      Освоившись через несколько месяцев с режимом института и получив спецпропуск для выхода за пределы территории на обеденный перерыв, я стал бегать в закусочную на соседнюю улицу Викторенко. Там хотя и народ был странноватый, обшарпанный, даже иногда жуткий по внешнему виду, там хотя и собирались «забулдыги» со всего района Аэропорт-Сокол (в просторечьи ХЛАМ – художники, литераторы, артисты, музыкаеты), но еда хоть немного напоминала домашнюю кухню, да и разговоры были поживее и поинтереснее, чем в коридорах НИИАСа.

      Олег Александрович при очередной встрече натолкнул меня на мысль о дистанционных, спутниковых методах исследования атмосферы и океана. Техническая сторона этого направления была близка теме моей диссертации. Я начал подбирать литературу, откапывать в институтской библиотеке интересные переводы западных книг, и погружаться в другой мир. В этой другой реальности происходили удивительные явления, которые начинали нащупывать океанологи, метеорологи, специалисты из космической области исследований в других странах. И в этой сфере работали совсем другие люди, которые всегда интересовали меня больше, чем физические явления. Это класс людей, которые по каким-то, неведомым мне причинам, погрузились в таинственный мир природы, природы как таковой, той что окружает человека, той которая часто приводит его в восхищение. Мне никогда не нравился тургеневский Базаров, как и многие его другие герои, и я оставался всегда и остаюсь до сих пор всего