возьмешь с собой, отец?
– Ну конечно! Как я там буду без тебя? Мне и здесь тебя теперь частенько не хватает. Как идет книгофильм?
– Посмотришь последние куски?
– Конечно: включи мне их перезапись. Предыдущий кусок, по-моему, очень удался.
– Это немалая заслуга Лейли.
– Передай ей, что мне трудно сдержать слезы в иные моменты, когда она играет.
– Она будет тронута. Твое имя она всегда произносит с благоговением.
– Как жаль!
– Почему?
– Я стар – а она такая красивая и талантливая.
– Можно ей это сказать?
– Если хочешь.
Когда силы Дана стали стремительно убывать, его перевезли в Институт возрождения под постоянный надзор медиков.
Шла подготовка к операции. Были намечены и дополнительно обследованы на оптимальную биосовместимость несколько неполноценных – доноров тела. Из них выбрали основного донора и запасного дублера и начали готовить к операции.
…Дан уже подходил к тому пределу состояния, когда операцию больше откладывать нельзя. Ещё раз было получено его согласие, и окончательно назначена дата.
Устроили вечер его прощания с теми, кого он хотел увидеть последний раз перед долгой, а может быть, и вечной, разлукой: его ближайшими учениками, коллегами – и, конечно, Лалом. Лучшие исполнители играли его любимые произведения, пели, танцевали, читали стихи.
А пришедшая с Лалом Лейли, талантливейшая актриса и самая красивая женщина Земли, тихо сказала ему:
– Возвращайся возрожденным. Тебя будет ждать моя страсть.
Он улыбнулся: ей, своим мыслям. Никогда в жизни страсть не охватывала его сильней, чем жажда открытий. Что ж, прекрасно, если будущее сулит и это: страсть такой прекрасной женщины – с божественно красивым лицом и телом, бездонными темными глазами и нежным ртом.
..Лал был с ним до последнего мгновения, и его лицо над колпаком, под который Дана уложили, чтобы усыпить, было последним из того, что он видел перед тем, как уснуть
Часть II
ГИПЕРПЕРЕНОСЫ
7
Более сотни хирургов с помощью огромного числа аппаратов вели в специальной камере сложнейшую операцию. Голову Дана многими тысячами связей соединили с телом молодого донора.
Потом был долгий послеоперационный период между небытием и бредом. И ещё много времени прошло, прежде чем сознание стало ясным, и ещё, когда ему, наконец, позволили встать и начать двигаться. Новое тело, молодое и красивое, было непривычным для него: он с трудом управлял своими движениями. Тщательный уход, жесткий режим, процедуры, лекарства, упражнения – он ничего другого не знал и не видел, находясь в институтском санатории.
Оттуда Дан вышел только через три года после операции, полностью владея своим новым телом, молодой и сильный, с разгладившимися под действием свежих гормонов морщинами