штучки.
Я не двигалась. Я была хладнокровна.
Я дождалась, пока сбежит кофе, чтобы дать возможность этому дурачку как-то выйти из ситуации. Марик с облегчением отстранился от меня и подхватил кофеварку.
– Убежал, – сокрушенно сказал он.
– Ну и черт с ним!
Теперь я нагло повернулась к нему лицом и нагло взяла его голову в свои ладони.
Я видела, как загнанными зверями метнулись его зрачки под приспущенными ресницами, как подобрался почуявший опасность рот. Только огромный лоб оставался безмятежным. Лоб мне нравился.
Я сосредоточилась на этом и поцеловала его в губы.
Он зажмурился – так сжимают веки начинающие самоубийцы, стоя на краешке крыши, – и нехотя ответил мне.
Я не выпускала его рот до тех пор, пока не почувствовала легкий привкус крови – должно быть, у него были слабые десны. Я не заметила даже, что он обнял меня, а когда поняла это – легко расстегнула его ремень.
– Пойдем в комнату, – шепнула я.
Он безропотно пошел за мной, ягненок на заклании. Перед тем как загнать его в двенадцатиметровую мышеловку с видом на редкий подмосковный лес, я сказала:
– Мне нужно помыться… Подожди, я быстро.
…В ванную я взяла телефон и по памяти набрала Венькин номер. Она сняла трубку сразу же.
– Это я. Приезжай, забери своего щенка. – И, не дожидаясь ответа, положила трубку на рычаг.
…Марик уже лежал в кровати, прикрытый легким одеялом.
Я прыснула:
– Оперативно!
Одежда его была аккуратно сложена на стуле, и это вдруг вызвало во мне приступ легкой ярости. «Бедная страшненькая Мышь, ничего похожего на беспорядочность страсти. А от всех твоих случайных любовников, если они по неведению забредут в этот заброшенный сад наслаждений, всегда будет нести формалином».
Марик испытующе смотрел на меня.
– Ты не разденешься? – спросил он.
– Не сейчас, – я присела на краешек кровати, – хочу посмотреть на тебя.
– Смотри! – откинул он одеяло.
Я присвистнула.
– Ну как? Нравлюсь?
Еще бы! Уменьшенная копия копии греческой скульптуры в музее Пушкина; тот же маленький аккуратный член, даже и не помышляющий возбудиться.
– Иди сюда, – сказал Марик. Как в плохом американском фильме десятилетней давности, я так и слышала гнусавый голос синхронного переводчика с бельевой прищепкой на носу.
– Сейчас…
Если Венька не будет краситься, если сразу возьмет такси (а она должна взять такси!), если не будет пробок – то появится здесь минут через сорок плюс-минус десять минут. Остается время на имитацию страстных поцелуев, имитацию петтинга и легкое препирательство по поводу «Полета валькирий» Вагнера.
Я прошлась по комнате, включила музыкальный центр и поставила свой любимый «Полет валькирий».
Малогабаритную клетушку потрясли мощные аккорды.
– Это еще что такое? – удивился Марик.
– Вагнер. Тебя не устраивает?
– А почему именно Вагнер?
– Стимулирует