переходили в голубое облако света, которое окутало весь вездеход. «Краб» словно освещался изнутри. Но все его системы были отключены. Голубой цвет концентрировался на теле Джейн, и в этой фантастической картине она казалась божеством.
Задумчивость Робина нарушил Джон:
– С самого начала я веду запись на видеомагнитофон, но мне кажется, зря. Судя по всему, теледатчики реагируют на простое свечение, и не более, хотя у них чувствительность огромная. Пора её вынимать, а?
– Да, пора. Молодец, что позвал. Скоро пристыковка, торопись всё сделать до манёвров.
Робин отправился в обратный путь. Непривычная после долгого перерыва невесомость давала о себе знать. Голову слегка кружило, тело чувствовало не очень приятную легкость. Эта лёгкость мешала, движения были чересчур сильные и неуклюжие. Предварительно не закрепленные предметы висели в воздухе, загадочно вращаясь, создавая сюрреалистические пейзажи. Можно было видеть дневник дежурного и немытый стакан, фломастер и образец породы, записки и пассатижи, куски провода и засохшие листья цветов. Робину в глаз прилетела пробка от бутылки… Все пять роботов, которые имели свои собственные имена, неподвижно стояли в специально отведённых нишах на время старта корабля. Они, как послушные дворняжки, повернули в его сторону рупоры своих микрофонов и телеприёмники объемной ориентации. Проплывая мимо, Робин затормозил, ухватившись за первый попавшийся выступ, и сказал:
– Марс, Дик, Хват, Джин, Руна! Слушайте мою команду: хватит сачковать, выходите и наводите порядок. Если будут попадаться вещи, которые не знаете куда девать – складывайте в отдельный мешок, я потом разберу. И не забудьте пропылесосить воздух, пока не будет обеспечена требуемая прозрачность. Всё.
Вся грязь, которая была незаметна за счёт притяжения, теперь висела густым туманом, попадая в рот и нос, забивая глаза. На зубах хрустел песок. Пришлось одеть респиратор.
«Чёрт знает что. Вот итоги такого молниеносного старта. Улетали, как крысы с тонущего корабля. Слава Богу, что хоть никого не забыли. А вообще-то мало верится, что капитан включил аппаратуру для проверки корабля за три часа до старта, как это требует инструкция. Но с другой стороны, Эпокап ничего не говорил, не делал никаких замечаний. Ведь иначе бы он не разрешил старт. Но, если судить по начальной температуре плазмы в основном двигателе, то разогрев двигателя шёл самое большое, минут пятьдесят», – с такими мыслями Робин заплыл в рубку.
Через несколько минут после возвращения один из вспомогательных терминалов на мгновение потух, а потом засветился голубым цветом, и резиновый голос Эпокапа медленно произнёс: «Внимание! Внимание! Сейчас будет говорить капитан». На экране появилось изображение капитана.
По выражению его лица нельзя было ничего прочитать. Капитан был спокоен, как полная Луна. Он был самый немногословный из числа всех участников экипажа. Смит Филд любил лаконичность в разговоре. Это был коренастый мужчина в возрасте тридцати пяти лет, с короткой стрижкой тёмно-русых