и боязнь темноты!
– Серьезно? Ты боишься темноты? – вступил в игру, и изобразил шутку юмора Дик.
– До усрачки! Что там с модулем питания?
А он, то есть модуль питания, будто стоял и слушал за дверью, и буквально через пару секунд, персональный журнал Дика мелодично пиликнул.
– За дверью, – Дик удовлетворенно кивнул, настучав что-то в своем «смартфоне», после чего дверь «рухнула» вниз, влетел поднос, почти такой же, как были в госпитале, только немного толще и со встроенной панелью для манипуляций, – меню согласованное, так что подобрать что-то под твой вкус не получится, но есть натуральное мясо курицы.
– Вот его давай! Пожалуй, целую курицу! Проголодался, – виновато пожал я плечами.
Спустя сорок минут, когда модуль питания, нагруженный пустой тарой, вылетел из нашей комнаты, я лениво сполз с кровати и уселся в кресло напротив Дика.
– Расскажешь?
– Про что и о чем?
– Во-первых, что ты сам думаешь, о том, что произошло, во-вторых, о вашем Варианте и самое интересное – про четыреста лет жизни.
– Это средняя продолжительность жизни, – уточнил Дик.
– Тем более!
Дик задумался на минуту, что-то там сам себе объясняя, аргументируя и соглашаясь, а потом встал, что-то настучал на информационной панели, и стена со сменяющимися обоями, пару раз сменив цвет с черного на белый, стала демонстрировать некий местный канал «Дискавери».
– Нет, нет, нет, – выставил я перед собой ладони, – с этим «зомбоящиком» я успею ознакомиться, ты лучше расскажи о своем мире сам. Вот допустим, внешне у вас тут коммунизм просто, но я не верю! Сквозит, знаешь ли, чем-то… Вот скажи, у вас что нет бедных?
– Почему, – оживился Дик, – есть.
– О как! И где они все?
– В индексах обеспечения или в индексах социального карантина.
– Что, бля, – тут уже удивился я, – все четыреста лет на рудниках?
– Каких рудниках? А, нет, – начал наконец улавливать подтекст Дик, – просто есть социальное и ментальное устройство общества. На самом деле наш вариант отличается от вашего например тем, что нет зацикленности на потреблении. Но человек всегда человек, кто-то хочет большего, чем заслуживает, кто-то хочет власти, кто-то спокойствия и расширения сознания. У кого-то получается, и из индекса социального карантина человека переводят в любой индекс с правом свободной воли.
– Кто переводит?
– Специальные комиссии.
– Круто! Это у вас тут что, такой «нежный фашизм»?
– Фашизм… фашизм… – Дик выковыривал из мозга значение слова, которое в моем мире известно каждому.
– Ладно, не заморачивайся, – я потер виски, отчего-то начала болеть голова, – вот родился кто-то в бедной семье, а вдруг он гений? Вдруг он стал бы великим ученым, а?
– Значит станет. Моя семья из индекса обеспечения, отец своим трудом и поведением доказал, что достоин пройти дополнительное обучение, и мы переехали в административный индекс на восточном полушарии, там всегда шли дожди и было мало солнца, – Дик грустно