страх, который заставит их слушать. Прежде чем покинуть неприкосновенное святилище – мой маленький дом, – я захожу в озеро, и оно мягко плещется о ступни. Мне нужно, чтобы спокойствие вод помогло сдержать мой гнев. Сегодня я не могу дать волю горячему нраву. Обучая премудростям прорицательницы и ведьмы, матушка часто журила меня за то, что я недостаточно владею собой.
Я прохожу короткий путь от дома до узких деревянных мостков, соединяющих остров с берегом, быстро и молча. Большинство гостей уже на месте, так что одинокий стражник смотрит на меня с опаской, когда я прохожу мимо. На посту только он видит, что я иду во дворец. Стражник сначала вздрагивает, потом таращится на меня и, наконец, быстро отводит взгляд. Это обычная реакция людей на появление провидицы. Что ж, мне, по крайней мере, не надо называть свое имя, и он, не говоря ни слова, отступает в сторону и дает пройти. В небольших строениях на острове сейчас тихо – в кузнице, в амбаре, в домах с хлевами, – все их обитатели отправились в большой зал, чтобы занять там свои места. Лошади принца спят в конюшне; длиннорогий бык дремлет, низко опустив голову; пастушьи собаки слишком утомлены, чтобы лаять. Я останавливаюсь перед дверью в зал и прислушиваюсь. Хивел Грифид, верный капитан принца, в грубоватой повелительной манере выкрикивает слова приветствия гостям, напоминая о величии их правителя, сообщая о недавних территориальных приобретениях принца или о событиях, способствовавших повышению его статуса, призывая гостей поприветствовать Бринаха в знак признания его мудрого руководства и храбрости. В ответ на этот призыв тут же раздаются дружные возгласы. Хивел замолкает, и, даже стоя за массивной дубовой дверью, я могу легко представить, как он опускает широкий зад на сиденье по правую руку от своего господина, привычно перенося вес на одну сторону, чтобы унять боль в толстеющей ноге. Он уже не тот искусный воин, каким когда-то был, но напоминать ему об этом стал бы только глупец. И вот люди начинают один за другим вставать со своих мест и говорить: кто-то хочет задать вопрос, кто-то ждет оправдания в ссоре, кому-то надо разрешить спор по поводу принадлежности скота, кто-то жалуется на невыполнение обещания, кто-то выдвигает обвинение в краже, кто-то просит о вспомоществовании. Обращаясь к принцу, все тщательно подбирают слова, но голоса их напряжены, горла перехватывает либо гнев, либо душевная боль. Если другие начинают перебивать жалобщика, или спорить с ним, или пытаются его перекричать, Хивел быстро кладет этому конец, веля выволочь из зала тех, кто не умеет вести себя как должно.
Принц Бринах выслушивает каждого. Я знаю это, хотя по-прежнему стою за дверью. Я закрываю глаза, чтобы видеть его яснее: сильное тело, облаченное в дорогие одежды, корону, внимательные глаза, нарочито непроницаемое выражение лица. Он держит мысли при себе, не давая им отразиться на красивом челе. Он не страшится выказывать перед другими свои заботы или страсти, но он знает, что должен вести себя так, чтобы казаться подданным чем-то большим,