Отечества нет.
Не добраться до Нового Года,
Где б Петух им подставил крыло.
Не вернутся бойцы из похода —
Водной гладью их заволокло.
Бросим в воду Забвения Моря,
В Море Черное бросим венок,
Где в прибрежном небесном просторе,
Словно свечка, погас огонёк…
Час вокзала
Зал ожиданья.
Напрасный труд, напрасный знак.
Предрасставанья
Минутно-часовой затакт.
Усталый голос
В увядшей тишине засох.
И ни на волос
Не изменился наш итог.
С небес погода
Обрушилась нас развести,
Чтоб через годы
И пробки не переползти.
Холодный ветер
И рокотанье поездов.
И не заметил,
Как обнажается остов.
Устали нервы,
Озябший караул устал.
Это не первый
И не последний мой финал…
Память Петербурга
Зима. Санкт-Питер.
Снег заметает, лиходей
Мильоны литер
Домов, автобусов, людей.
Снежинок стаи
Проникли к самому нутру.
Предвосхищают
Петардовую мишуру.
Истосковались
По ночи невские мосты
И ввысь подняли
Ладони, чтоб её нести.
Во льду каналы,
Во сне до питерской весны,
В преддверье бала
Полётом звёзд озарены.
А помнишь, было:
Нева кружила и неслась.
И если лило,
То, на улыбке задержась,
Лишь омывало
Её и все вокруг неё
И повторяло
Любви и неги забытьё.
И вспомнишь ныне,
Через года, через снега,
Что не остынет
И не растает в берегах.
И слава Богу
Нет, я не гений, далеко не гений
Добра и зла, не Грозный не Иван.
Не сумрачный Онегин не Евгений
И не Фернанд, который Магеллан.
Смотрю себе в окно и наблюдаю:
Машины прут, толкаются, шипят.
И думаю, чего вам не хватает,
Что множите собой весь этот смрад?!
Гляжу, а мысль понемножку зреет:
Вот дерево – оно же не чурбан.
Оно живое, а вот вы, злодеи,
Воспитаны, как стадо обезьян,
Что травят газом божие творенья
И прячутся от Бога за стеклом.
Не гений, слава Богу, я не гений.
Иначе б всех вас сдал в металлолом…
Последний звук
Голос.
Возник он во мне и повис
Головой
На тоненькой ниточке вниз.
Зависает
На каком-то неведомом сне
Истекают
Его капли-минуты во мне.
Наступает,
Бездарен и безъязык,
Век товара,
Беспамятен и безлик.
Антитеза
Халявы