че, охерел? Молодой, а работать не хочет. А ну, пшееел!
Так, не лучший вариант. Надо найти кого-то более доверчивого. Кажется, вот эта молодая пара подойдет.
– День добрый! Я путешествую, деньги все дома оставил, вы не сможете помочь на троллейбус до окраины?
Слева и справа начала проявляться неподдельная Россия. Россия, которой мне так не хватало в Москве.
– Парень, стыдно таким заниматься! Уже взрослый мужлан, на тебе пахать надо, а ты… Эх!
Знали б вы, как мне стыдно! Но до заката пешком никак не успею. Вот эти две женщины выглядят более дружелюбно.
– Приветствую! Вы, случайно, не на этот троллейбус садитесь? У меня денег нет, сможете ли заплатить 17 рублей?
– Эх, бедолага. Садись уж.
Я запрыгнул на две ступени, прижался к стеклу щекой и стал смотреть на рябины за окном. Неизвестно, кто был краснее, мое лицо или они. «Я что, высшее образование получал, чтоб попрошайничать? Первый день только начался, а уже выманиваю деньги у пространства. Стыд и позор! Поворачиваю обратно, мне очень некомфортно в таких условиях. И Владимир толком не посмотрел, и вообще никуда не успел. Лажа полная». Чем дальше троллейбус мчал в глубь города, тем больше мой мозг гнобил себя.
Всех пассажиров высадили на углу поля. Здесь так славно светило солнце, умывая закатными лучами стекла окон и глаз, что было странно злиться на самого себя. Я увидел стог желтой листвы и с размаху плюхнулся на него, примяв до земли. «Ладно, пойду попробую поймать машину до Нижнего, авось чего выйдет».
Спустя полчаса я перебежал шоссе и уставился на дорогу. Она уходила за горизонт, а после шла еще далеко, через Поволжье и Урал в Сибирь и на Дальний Восток. Разбрасывая листву ногами, словно пытаясь найти в ней иголку, я дошел до белой таблички с перечеркнутой надписью «Владимир» и скинул у нее рюкзак. Пора. Рука поднялась над дорогой, и большой палец оттопырился вверх.
Восемнадцатое правило путешественника – останавливай машины там, где они могут остановиться, будь опрятен и улыбчив, с рюкзаком на плечах, устанавливай с водителями зрительный контакт. Вроде этой обочины хватало для остановки хоть трех «КамАЗов». Я натянул улыбку и стал смотреть водителям в глаза, уверенно махая рукой. Машины неслись в потоке, пересекая границу Владимира и области, и не было им дела до рюкзака и его обладателя. Прошло пятнадцать минут, тридцать – а я все стоял, смотрел и улыбался, тряся рукой. Становилось страшно, потом жутко, а затем мозг резко вступил в атаку. Подогреваемый весь день, он вскипел за десять секунд и начал орать, что ничего не выйдет: будет холодно, страшно, тяжелая ноша искривит спину, отсутствие еды истощит тело, горло простудится, желудок отравится, меня завтра обязательно ограбят, а послезавтра прикончат и выкинут в ближайшую канаву. Мысли – враг человека, гнать бы их всех с последнего этажа. Вдруг этот изобарный процесс нарушил визг тормозов – в пяти метрах остановилась зеленая «десятка».
– Вечер