в течение двух-трех лет пляжи на протяжении шести сотен километров останутся непригодными.
Не доезжая до Берлина, пущен под откос поезд, где с величайшими предосторожностями везли двенадцать цистерн радиоактивных отходов. Отравленные потоки попали в ручьи и реки, власти призвали перекрыть водоснабжение, а воду временно потреблять только привозную.
Дальше новости культуры, что-то совсем уж неприличное, деятели культуры прошлого перевернулись бы в гробах, увидев нынешнего клоуна в кресле министра, дальше пойдет спорт, я отвернулся от экрана, пульс перестал колотиться в виски. С изумлением я ощутил облегчение, не сразу сообразил, что подспудно ожидал нечто неприятное, даже страшноватое: новости из Рязанской области.
А Карашахину как будто кто-то из кобызов на ногу наступил в троллейбусе. Или в самый зной взял перед ним в лавочке последнюю бутылку пива. Иначе почему каждый день кладет мне на стол сводку о Рязанской области? Нет, кладет целую пачку, но кобызная бумажка всегда наверху. И прежде чем спихнуть ее в сторону, я успеваю пробежать глазами, Карашахин знает о моем скорочтении, да плюс успеваю не только прочесть, но и усвоить, уложить на полочку, а то и аккуратно разложить по ящичкам: что в долговременную память, а что в кратковременную.
Павлов его поддерживает, хотя у Карашахина не только кобызы на уме, он государственник, а это значит, что интересы государства ставит выше интересов человека, в то время как в развитых странах курс на уничтожение института государства вообще, «пусть люди будут свободны». Об этом пока вслух не говорим, но верха молча и согласованно ведут страны к тому, чтобы человечество перестало разделяться границами, языками, религиями… словом, полная и безоговорочная капитуляция. То есть глобализация, так это называется. Но все-таки правильнее: полная и безоговорочная капитуляция государств, наций, народов, религий и множества культур перед лицом однообразной, но напористой штатовщины.
Еще Громов хмурится об упоминании кобызов. Но Громов вообще готов извести всех кавказцев, для него и кобызы – кавказцы, а в стране ввел бы что-то вроде диктатуры. Государственники, мать их… И все делают вид, что на Рязанщине что-то необычное. Да, кобызов там намного больше, чем, скажем, на Псковщине. Ну и что? Конечно, кобызы привлекают гораздо больше внимания, чем живущие там же украинцы или молдаване. Конечно же, кобызы из-за своей малочисленности больше чувствуют привязанности и симпатии друг к другу, чем те же русские. Русские, напротив, встретившись за рубежом и узнав, что перед ними соотечественник, тут же кривят рожи, отворачиваются и уходят. Кобызы же бросаются друг другу в объятия. Но разве можно им это ставить в вину? Но мы – ставим. А вот если бы они, как и мы, спивались и ползали пьяными рылами в грязи, мы бы ощутили к ним симпатию.
Сегодня Карашахин, не довольствуясь обычным ритуалом, одну из бумаг положил отдельно.
– Господин президент, вот требование главы группы «Фархад».
– Что, палестинские