гляди-ко, сытый да гладкий, морда наглая, жопа толстая! За что боролись, разве ж за это? – и продолжала далее в том же духе, не давая Сергею и Александре Георгиевне опомниться.
В подъезде захлопали двери растревоженных воплями соседей. Вскоре у приоткрытой двери квартиры Златогоров собралось человек десять. Двери не давал захлопнуться Евгений Витольдович, проинструктированный супругой. Скандал ширился, приобретая оттенок общественной значимости.
…Ни фига себе! … Куда девать? … А чего там? … Обокрали… Скорую надо! … Подвинься, не видать ничего… Залили, наверное… Молоко убежало… Режут! … Сережка это, Златогор, не слышишь, что ли? … А почему? … Тазик… Щас участковый… Тряпки, тряпки несите! – волновались соседи, не в силах пока постигнуть суть происходящего.
Дело в том, что Евдокия Ивановна два часа назад расколола Лену. Та, рыдая, созналась, что в срок не пришли месячные, что тошнит по утрам и тянет на солененькое. Надавав дочери пощечин в воспитательных целях, Евдокия-Чума решила идти напролом, то-есть скандалом вырвать у Сергея обещание жениться на Лене. Интеллигенты, они крика не выносят, взять хоть муженька, чуть голос повысишь – сразу под кровать прячется.
Но Александра Георгиевна не поддалась на провокацию! Она взяла со стола заварочный чайник и со всей силы грохнула его об пол, так что осколки и брызги заварки разлетелись по всей комнате. И ещё в этот момент за окном полыхнула молния и раздался пушечной силы удар грома! Эффект получился потрясающий: Чума, вытаращив глаза, замолкла на полувопле, Сергей подскочил на полметра от дивана и инстинктивно принял боевую стойку, Лена с коротким вскриком отшатнулась и задела торшер, который упал на Евгения Витольдовича. Тот, не будучи храбрецом, едва не обмочился с испугу. В комнате воцарилась тишина.
– Итак, по порядку, – железным преподавательским голосом воззвала мадам Златогор, привыкшая укрощать буйных студентов, – Что у вас за претензии? Да, дверь закройте, дует!
Дверь закрылась, отсекая бурлящую любопытством толпу соседей.
Евдокия Ивановна, лишившись поддержки аудитории и всё ещё не оправившись от шока, промямлила:
– Леночка наша беременная! От энтого вот, Сергея свет Сергеича! – её голос снова начал набирать децибеллы, – А ещё комсомолец! Ой, жениться не хочет, окаянный… – она уже снова была готова вопить, изливая в каждой руладе скорбь за свою дочь – будущую мать одиночку, а также за горькую долю ещё не родившегося ребенка.
– Тихо! – свирепо цыкнула на неё Александра Георгиевна, и посмотрела на Лену, – Это точно?
– Да куда уж точнее! – запричитала Евдокия, а Лена только молча кивнула.
– Ты была у врача? – настойчиво глядя девушке в глаза, спросила Александра Георгиевна.
Та опустила взгляд и отрицательно мотнула головой. Сергей открыл было рот, но мать, не глядя на него, прошелестела уголком губ:
– Молчи,