В заключении я желаю вам всем приятного отдыха и плодотворного труда!
Его тоже проводили со сцены аплодисментами, особенно нигерийки и эфиопки.
Позже, укладываясь спать, Хельга застенчиво спросила:
– Эстрелла, а что такое: «моральный облик»?
– Ну, – задумчиво протянула кубинка, – Это, типа, такие… правила поведения в обществе. Попросту говоря, мы должны вести себя так, чтобы о нас плохо не подумали.
Хельга понимающе кивнула и отметила про себя, что русский язык подруги уже не книжный, как раньше, но уже гораздо ближе к живому разговорному!
Эстрелла долго не могла заснуть в тот вечер. Слишком уж много впечатлений! Ворочалась с боку на бок, то накрывалась одеялом, вставленным в конверт со смешным русским названием «пододеяльник», то сбрасывала его. Мысли вертелись вокруг парня с Ленинского проспекта. Перед отъездом она все-таки позвонила Анджеле в посольство и, как могла, объяснила, что просит разузнать в ГАИ, можно ли установить, кому принадлежит машина 28—70 МКА. Анджела отнеслась к просьбе серьёзно и с пониманием, когда услышала про красивого парня за рулем.
– Конечно, для посольства такую справку милиция даст, но придется писать официальный запрос, и мне придется придумать убедительную причину, почему мы ищем именно эту машину. Жаль, что ты не можешь назвать марку… Можно, конечно, попытаться и неофициально, есть у меня знакомый полковник милиции! Не переживай, найдем! Только быстро не получится, – обнадежила она соотечественницу, за которую чувствовала себя ответственной.
Эстрелла уехала в Крым, надеясь, что по возвращении Анджела вручит ей заветное имя и адрес.
Луна, высоко плывущая над кипарисами, с любопытством заглядывала в окно. Трещали цикады, без которых тишина – не тишина, бесшумно проносились в ночном безветренном воздухе летучие мыши. Эстрелла встала, босиком прошлепала к столу и напилась прямо из графина, боясь нашуметь, разыскивая стакан. После этого сон пришел быстро, и она не почувствовала, как в открытое окно, одна за другой, крадучись скользнули три мужские фигуры. Не услышали этого вторжения и остальные обитательницы комнаты – Хельга, Мариам и София…
– Лёнька! – звучал в комнате приглушенный шепот, – Давай, вон ту, черную, сделай!
– Ага, а я эту, волосатую! – голос плотоядно хихикнул.
– Сильнее дави, дурак! Теперь по титькам поводи! Во… хорошо!
– Ого! Ну ты даешь!
– Всё, пацаны! Уходим!
Утром, проснувшись, Эстрелла ощутила, что её щёки, лоб, горло, а также кожа на груди саднят и стянуты, как прищепками для белья. Посмотревшись в зеркало, она ахнула: весь её фасад был перемазан зубной пастой! Хельга, Мариам и София выглядели не лучше. Отчаянно ругаясь на четырех языках (русский занимал почетное второе место!), девушки целых полчаса отмывали и отскребали разводы засохшего «Поморина», которыми их украсили