я надеюсь на это…
Но у меня в желудке только вода и обезболивающее…
– Как здесь… странно? – прервала я свои новые мысли словами, после чего взгляд мой уперся уже в красный автомобиль, одиноко стоявший близ желтевшего жухлой травой газона.
Водить я не умею… Жаль.
Хотя… стоп… Зачем мне это?..
На всякий случай обойдя машину по кругу, я убедилась в том, что она все еще на сигнализации, после чего отошла от нее на несколько шагов назад и поежилась, не в первый раз понимая, что улица такая… тихая. Не было никакого шума города, не было ничего, кроме тихих шагов и стонов.
Это меня пугало.
Воздух был ледяным и рвался вниз по моему горлу при каждом новом вдохе, когда я вновь шла куда-то, гонимая лишь собственным желанием идти.
Улица, улица, улица… Безжизненная, прекрасная улица окружает меня, словно клетка. У меня нет выхода из этого лабиринта, ведь его просто не может быть.
Я сама вышла из квартиры… Потому что не было более вариантов. Не на что жаловаться… Совсем. Но я продолжаю это делать.
Почему? Хочется…
Хах.
Здания высотой в десятки моих ростов тянулись вверх кирпичными и бетонными гробами. Они красные, они белые в синюю полоску, они разные, они казались мне просто огромными. По обе стороны улицы таких домов десятки, они складывались в единую линию и стремились вглубь города.
Я шла по асфальту, и следом за мной, а еще просто во все стороны, брели другие «люди». Я уже изучила их.
Да я вижу их насквозь, незачем таить это…
Они тощие, слабые, больные. Им не нужно ничего друг от друга и самих себя, даже от меня им ничего не требуется на самом деле. Они бродят туда-сюда, не ведомые никакими целями. Единственной пробуждающей их ото сна вещью является звук.
Как они отреагировали на мой голос… Это было так… странно. И резко. Повернулись, замерли и взглянули. Как какие-то зомби из книг… фильмов. Как какие-то мертвецы.
Жутко… Придется привыкать, да?
Видимо… То еще удовольствие будет…
Мало того, что я совершенно одна, так еще и нет шанса хоть кого-нибудь отыскать. Его просто нет, и это не смешно.
Медленно опустившись на землю у одной из стен, вжавшись спиной в холодный, не самый грязный кирпич, я расстегнула рюкзак, и тетрадь оказалась на моих острых коленях.
Она была такой грязной, растрепанной и странной… Она была дневником, единственной моей связью с прошлым и моей единственной надеждой на будущее.
Нужно было писать.
«Все, что окружает меня, такое странное… Эти «люди»… Я боюсь их, но они наверняка и сами крайне пугливые. Они могут вцепиться друг другу в глотки. Они делают это… иногда делают. Я видела это собственными глазами, когда еще находилась дома… Видела, как один из больных, трясущийся, вцепился другому в горло, выпустив его кровь наружу.
И зачем я покинула свой дом?..
Так нельзя поступать. Это странно, все это
Я