казаки – Антон и его суровая супруга Ульяна. Они были одними из первых, кто примкнул к галилеанству, поэтому их-то уж точно нужно вернуть в первую очередь.
Он быстро прошел через обильный сад к хорошо знакомому дому и неуверенно постучал в дверь.
Сейчас даже ждать разрешения войти было невыносимо: каждая минута только укрепляет его бывших сторонников в его предательстве и никчемности…
Как только из-за двери раздалось густое контральто Ульяны Петровны, позволяющее неизвестному пока гостю перешагнуть порог дома, он почти ворвался внутрь и прямо с порога возбужденно заговорил:
– Здравствуйте, Ульяна Петровна! Простите, мы так давно не виделись…
Говоря это, он торопливо шагал по коридору, заглядывая во все двери в поисках обитателей усадьбы. Наконец он добрался до любимого, как ему было известно, места супругов-казаков – до кухни. Именно здесь проходила почти вся их жизнь, посвященная разнообразной переработке того, что приносило им хозяйство. Сейчас они оба возились с персиками, заполонившими все рабочие поверхности. Помнится, раньше он очень любил их персиковое варенье с ломтиками лимона и имбиря.
Увидев неожиданного гостя, Ульяна Петровна, стоявшая у стола с закатанными рукавами и в лихо закрученном на голове пестром платке, распрямилась и устремила на вошедшего грозно-ледяной взгляд. Ее муж, тащивший в угол кухни очередную закатанную банку (насколько можно было судить, как раз с тем самым вареньем), изумился так, что банка чуть не окончила свою жизнь на полу. В последний момент Антон спохватился и все-таки успел ухватить выскальзывающую банку за крышку.
– Добрый день, мои дорогие! Если бы вы только знали, как я рад вас обоих видеть! Мне так стыдно… Мне просто нестерпимо стыдно за то, что я так долго не приходил. Вы, наверное, давно уже думаете обо мне хуже некуда, верно? И я действительно виноват, виноват так, что и сказать нельзя…
Он говорил все это торопливо, мечась ищущим взглядом с гневного лица на растерянное и обратно.
– Мы с вами не должны потерять то, что у нас было! А ведь галилеанство было для нас с вами всем, правда? И сейчас оно – единственное, что может нас спасти…
Он бы говорил и дальше – в надежде, что они услышат его, поверят ему, простят, – но его остановил рокочущий возмущением низкий голос хозяйственной казачки:
– И ты смеешь говорить нам все это? Ты обещал дать нам покой без смертей и крови – и что? Зачем мы полетели в Долину? Ты врал, что наш главный враг – Стас, но на самом деле ты просто хотел заставить его верить, что главный здесь – это ты! Если бы ты не повез нас тогда в Долину, все были бы живы. Мы поверили тебе, а ты нас просто кинул. Теперь мы живем мирно, а ты, небось, снова собираешься уверять нас, что во всем виноват Стас? Испугался, что мы будем думать о тебе плохо? Правильно испугался: мы считаем тебя лицемерной и трусливой сволочью. И не смей больше показываться здесь, слышишь? Вон из нашего дома! Немедленно!
– Улечка,