нервно вцепились в кожу боевого пояса.
– Всю обратную дорогу думал, но дума пустая. Надо ждать Симака с караулом. Что они поведают. В чудо, я давно не верю.
Вяхирю зимой пришел тридцать третий год, жизнь выдалась у него, не легкая. Не один раз был в сечи, шрамов на теле – больше чем родинок. В двадцать три, попал в полон к секуртам (секурты – степной кочевой народ). Через год бежал. Полгода добирался до родных становий, а дома его никто не признал. Лишь родная мать, по родимому пятну под коленом, смогла убедить соплеменников, что старик, напоминающий мертвеца – это её сын.
Всю осень и половину весны лекарили* его мудрые старухи. Отпаивали настоями и взварами, да и ел он сам в большую охотку. И встал, и окреп, и оттаял Вяхирь к лету. Вернулся в дружину, в воинском искусстве никому не уступая.
Михей очень любил и уважал, ныне статного, чернобородого, отчаянно смелого, мужа и отца троих отроков, – сотенного. Тем более, что женат Вяхирь был на его дочери, Агате. Но это не мешало старшему дружиннику спрашивать с родственника подчас строже, чем с других гридей:
– Добро, подождем Симака, авось, не долго, скучать. Но загадку ты мне принес диковинную. Почему, Перун Армякам явился, а от нас утаился? Что наше правое крыло и секреты Бобровников видали, слыхали? И у нас в Игрице, почему никто про грозу не сказывал? – Вяхирь в ответ только пожал в ответ плечами.
– Иди, отдыхай. Поклон матери, Агате и отрокам передай! Скажи, что на седмице, на вечеру загляну.
2
Михей отбросил покрывало, сел, нашаривая возле лежанки сапоги. Кто-то шумно пил из ковша воду в деревянной загородке.
– Не иначе Симак. Кроме него, некому меня будить. Значить ему есть, что сказать, на ночь глядя, прикинул он. И точно: под навес протиснулся второй сотник. Симак принес с собой запах лошадиного пота, пыли и свежих огурцов. Видать перекусил на скорую.
– Здрав будь, старшина!
– И тебе не хворать! Как дозор, как дружинники?
– Спокойно все в секретах. На реке тихо, чужой берег безлюдный, чистый. Гриди и лошади здравы. И у Бобровников спокойно. На Купалу к нам будут. Тебе и посаднику поклон передавали за приглашение. – Симак, как всегда, начал доклад не важных новин:
Три дня назад старая Нилина представилась, ведунья бобровнинская. До девяноста мало не добрав! У сотника Смира внучка родилась, Липой нарекли. Пожар был в Бурте: три семьи в погорельцах, всем миром будут заново отстраиваться. Вот и все от них новины!
Лица Симака под навесом видно не было, хотя ночь была лунная. А вот глаза, иногда посверкивали:
– Значит добро на рубежье. И это любо! Жаль Нилину, её сын, Симага, меня три года уму-разуму наставлял, когда я в дружину князя пришел. – Кряхтя, Михей надевал второй сапог.
– Ты вот, что мне растолкуй! Весточку мне Вяхирь привез необъяснимую. Армяки гром Перунов на третий день седмицы слышали перед утром, да какой-то не правильный, без огня и облаков.