замечают весну.
Прости, дорогая, но наши родители
Тонут в семейном быту.
И кажется мне, что ни разу не видели,
Не замечали весну.
Мы эту весну любовью похитили,
Не любят-не видят весну,
Похоже, что мы… только мы и увидели,
Как стекает рассвет по стеклу.
Родная
Воображаемой.
– Ты гораздо красивей родная,
Чем твоё отраженье в стекле,
И чем ландыш в средине мая,
Чем блестящий хрусталь по зиме.
Ты – прибои морского края,
Ты – ракушка на тёплом песке,
Ты прекрасней, чем ангел из рая,
Ты певучей, чем птица в леске.
– Почему? Я обычна, простая,
Что такого ты видишь во мне?
– Потому… Потому что, родная,
Ты любимее всех на Земле.
Пчелиный рой
Надежде Шнайдер.
Пчёлы жалят больно. Знаю не по – наслышке.
Я пьяный, ты права,
Я пьян тобой.
(Но это лишь слова),
Пчелиный рой.
Взлетает в небеса.
И мой покой.
Нарушена мечта
О нас с тобой.
Иду мимо костра…
Спокойно шёл.
Взлетает в небеса
Рой диких пчёл.
И страх вселяет мне
Эта орда.
Боюсь, что на земле
Мы никогда…
Не будем…
Ты поняла.
Пускай осудят
(Всё как всегда).
И снова ритм сбит.
У сердца тоже!
Мечта давно не спит
И я, похоже.
Влюбился, как всегда.
(И снова ритм!)
Моя любовь – тоска,
Ведь ты гранит,
Который не пробить,
(Я не пытался),
Но что бы нам любить
Должны рождаться…
Хоть что-нибудь. Явись!
Чтоб эти пчёлы стали
Падать вниз
И умирали.
Пожалуйста, явись!
Сирень
Надежде Шнайдер.
Грустно мне от того, что сирень расцвела,
А запах тебе неприятен,
Я боюсь одного – что ты будешь одна,
И что я не жених, а приятель.
Грустно мне от того, что книжонка в руках
Весомей, чем я настоящий.
Ты не понимаешь, что в этих словах
Прячется говор молящий.
Молящий о том, чтоб ты сделала шаг
Навстречу цветущей сирени,
Чтобы ты поняла, что я друг, а не враг.
(Укрою во время метели).
Грустно мне от того, что все эти стихи
Писать не имеется смысла.
Почему? Потому что от тёплой любви
Ты бежишь в «зал немого артиста».
Грустно мне от того, что сирень расцвела,
А ты всё её сторонишься.
Ты любила, но любимой ни разу не была,
Снова обжечься боишься.
Мы
Воображаемой.
Не раз мы с тобой