Я убила своего мужа и тем заслужила проклятие отца. Детей своих оставила умирать голодной смертью. Но теперь я здесь и ты мой. Навеки.
– Дура, тварь, – послышалось с разных сторон, – прочь от него! Ты не одна здесь страдаешь. Мы тоже имеем право. Законное право, мы заслужили его.
После этого еще несколько обнаженных призрачных женских тел поднялись над поверхностью бархана и, кто на карачках, а кто и так, по-пластунски, быстро поползли к кресту.
– Как хорошо! Как же хорошо здесь в этом месте… – они смеялись и плакали. Переворачивались на живот и подпрыгивали, встав на ноги. – Нет большего блаженства, чем вкусить прохладу после стольких лет страшных пыток. Ненавистный песок, будь ты проклят! У нас теперь есть защита от тебя. Своя защита. Он укроет нас. Мы не дадимся тебе больше. И впредь ты уже не властен над нами, гадина.
Женские тела, призрачные и обнаженные, немного утолив свою тягу к прохладе, теперь распростерлись под парящим в воздухе крестом на покрытой инеем поверхности бархана. Они явно наслаждались. Несколько мужских тел, таких же призрачных и полупрозрачных, показались через некоторое время над поверхностью соседнего бархана. Они, очевидно, также хотели подползти к кресту и насладиться его прохладой. Но были тут же забиты и затоптаны, в мгновение ока обратившимися в настоящих фурий, призраками женщин. Когда же жестокая расправа была завершена, счастливые победительницы вновь вернулись на свои места и приняли прежнее, полное невыразимого и неистового блаженства распростертое положение. Они не собирались никуда уходить с этого места. Они не уступили бы его никому и ни за что. Решив, пожалуй, провести рядом с этим крестом остаток самой вечности. Они теперь разговаривали друг с другом и больше уже не ссорились. Они были счастливы.
Остальные же призраки мужские и женские, которые тоже томились от нестерпимого жара полыхавшей уже полуденным зноем звезды, находились довольно далеко от креста, отчего и не ощутили его присутствия. Видеть же его с большого расстояния да еще и с глубины из-под тяжелого сыпучего песка они просто не могли. И участь их была все так же незавидна.
– Нийя, – обратилась одна из призрачных женщин ко все еще прильнувшей к кресту девушке, – вот ты много чего сделала в миру, когда жива была. И мне даже неинтересно зачем. Но мне все же любопытно узнать, как ты поняла, что это именно он, твой милый и единственный. Когда ты впервые увидала его?
– Я увидела его перед алтарем, когда выходила замуж. Он стоял прямо передо мной, то есть, между мной и тем другим… моим мужем. И когда я надевала обручальное кольцо на тот жирный его палец, то надевала это кольцо своему любимому. И целовала я его, и в верности клялась ему же. Поэтому я никаких клятв не нарушала. И я до сих пор не понимаю, зачем я здесь, – она с удивлением посмотрела по сторонам.
– Но ведь мужа-то своего ты же не просто так не любила, ты еще и убила его. Как это, по-твоему, хороший поступок?
– Нет, конечно, – ответила