Дождалась, когда поставят тарелки для официантки, втиснула туда дыньку. Потом, когда Ивлиев рухнул под стол, спокойно умыкнула тарелочку и смылась. Дождалась нашего приезда и тогда…
Секундной паузы оказалось достаточно, чтобы Маша успела вставить:
– Значит, с общей картиной преступления вы, Денис, согласны? Я правильно понимаю?
Он замолчал. И молчал два дня.
Нет, со всеми остальными он разговаривал. Со всеми, кроме нее.
Она уже поняла, что, убегая с прошлого места работы от всеобщей нелюбви, ничего не добилась. Ничто не изменилось, ей по-прежнему будет трудно. Трудно и одиноко.
Она обречена на нелюбовь.
Глава 4
– Сынок! Сынок, ты должен сказать ей правду!
Мать замерла с кастрюлькой, которую только что сняла с огня. Как всегда, по утрам она варила ему кашу. Каждое утро. Кашу. И, как в детстве, заставляла съедать все до последней ложки. Хорошо, хоть каши были разные: овсяная, пшеничная, рисовая, перловая. Если бы каждое утро была одна и та же, он бы точно прыгнул с балкона как-нибудь за завтраком.
Он ненавидел каши.
Он с радостью съел бы омлет с ветчиной и грибами. Он этими омлетами объедался в отеле на отдыхе, мстительно радуясь, что матери нет рядом и она не заставит есть чертову кашу. Еще наделал бы гору бутербродов с копченым лососем, салатом, мягким творогом и сырокопченой колбасой. Сварил бы кофе целый кофейник.
Но что поделаешь, он очень любит свою мать. Возражать ей он не мог. Не мог с ней спорить. Если честно, эта забота о нем, взрослом тридцатилетнем мужчине, умиляла. Она не связывала его по рукам и ногам, здесь были четкие границы. Мамина любовь не делала его слабее. Она заряжала его энергией. Она придавала уверенность.
Это на работе он строгий заведующий хирургическим отделением и талантливый хирург, которого слушают и уважают. Это там он отвечает за всех: за себя, за персонал, за больных. Это там он сильный, жесткий, всемогущий. Иногда деспотичный, да.
А дома…
Дома он по-прежнему сынок. Мамин мальчик. Любимый мамин мальчик.
– Какую правду, мам? – Игорь с тоской смотрел в пустую тарелку, куда вот-вот шлепнется комок густой овсянки.
– Ты должен сказать ей, что хочешь семью и детей. Что ваши свободные отношения не для тебя!
– Господи, мама, о чем ты? – Он тихо рассмеялся.
– Что? – Мать осторожно зачерпнула половником, шлепнула кашу в тарелку, потом еще и еще. – Я что-то не то говорю?
– Совершенно не то.
Игорь взял ложку. От перспективы съесть все мысленно передернулся: порция была огромной.
– А что не так, сыночек? – Мать села напротив, осторожно принялась за свой травяной чай. – Я все неправильно поняла? Это ты не хочешь семью, а не Оля? Это тебя устраивают ваши свободные сексуальные отношения?
– В точку, мам. Ты умница! Оля хоть завтра в ЗАГС побежит. А я… Я пока не готов.
Он вдохнул и отправил в рот первую ложку. Так бывало всегда: на вкус каша оказалась гораздо приятнее, чем на вид. Он не заметил, как