– да. А я нет, – отозвался самый хлипкий из троих, со слезящимися глазами и впалой грудью.
По сравнению с ним Дженкинс был прямо Атлант[33]. Третий, Бёрк, был немногим лучше: кривоногий сморчок с плечами, засыпанными перхотью.
Дженкинс сердито фыркнул.
– Ну так выбирайте побыстрее! Попробуйте заглянуть в Трисмегиста или Портера – в обеих книгах прекрасный выбор.
Хлипкий издал унылое блеянье.
– Да нет, Дженкинс, проблема не в том, что выбор мал. Просто… сколько сил мне придётся в это вложить? Мне бы не хотелось…
– Ты ведь не струсил, а, Уизерс? – спросил Дженкинс с недоброй улыбкой. – Палмер, вон, струсил – помнишь, что с ним стало? Ещё не поздно найти кого-то другого.
– Нет-нет-нет! – поспешно заверил его Уизерс. – Я буду готов, буду! Когда скажешь!
– А что, много ли нас? – спросил Бёрк.
Если Уизерс блеял, точно овца, Бёрк скорее мычал на манер быка, как обычно разговаривают вдумчивые тупицы.
– Нет, – ответил Дженкинс. – Ты же знаешь. Всего семеро. По одному на каждое кресло.
Бёрк разразился негромким икающим смехом. Уизерс присоединился – его смех был октавой выше. Похоже, эта мысль их позабавила.
Но тут осторожность Уизерса снова взяла верх.
– А ты уверен, что до тех пор мы в безопасности?
– Деверокс слишком занят войной, Фаррар и Мэндрейк – брожениями среди простолюдинов. Слишком много всего сразу происходит, чтобы кто-то обратил внимание на нас. – Глаза у Дженкинса сверкали. – А потом, в конце концов, разве хоть кто-то когда-нибудь обращал на нас внимание?
Он помолчал, все трое мрачно переглянулись. Потом Дженкинс снова нахлобучил свою шляпу на голову.
– Ладно, мне пора, – сказал он. – Надо навестить ещё кое-кого. И про бесов тоже не забудьте.
– Но эксперимент-то как же? – Бёрк наклонился к нему вплотную. – Уизерс прав. Нам нужно увидеть доказательства, что он прошёл успешно, прежде чем мы… Ну, ты понимаешь…
Дженкинс расхохотался.
– Будут, будут вам доказательства! Хопкинс лично покажет вам, что никаких побочных эффектов нет. Но, могу вас заверить, зрелище весьма впечатляющее. Для начала…
Хлоп! И моё подслушивание неожиданно оборвалось. Только что я тихонько жужжал над ухом Дженкинса, а в следующий миг на меня, точно гром с неба, обрушилась свёрнутая трубочкой газета. Что за подлое нападение![34] Я камнем рухнул на пол, беспомощно растопырив лапки. Дженкинс и компания уставились на меня с лёгким недоумением. Мой агрессор, дюжий бармен, весело помахал им газетой.
– Пришиб я её! – улыбнулся он. – У самого вашего уха летала, сэр! И здоровущая какая. Вроде бы им сейчас не сезон, а вот поди же!
– Да, в самом деле, – сказал Дженкинс – Таким мухам сейчас совсем не сезон…
Его глазки сузились, очевидно разглядывая меня сквозь магические линзы, но на всех планах с первого по четвёртый я был просто мухой,