сильного противника.
– Ведмедя, княже? Кулаком? – спросил Казце.
– Ведмедя! Кулаком! – подтвердил Гостомысл.
Русалко уже выстраивал свою сотню пятью рядами под утесом. В каждый ряд встало по два десятка конных стрельцов. У каждого в руке было зажато по три стрелы. Видимо, сотник посчитал, что этого должно хватить, и дал такую команду. Князь-посадник в командование стрельцами не вмешивался. Русалко свое дело сам знал хорошо, и даже лучше князя умел расставить своих стрельцов, зная кто и на что способен.
Сотник Бобрыня тем временем свою полусотню уже разогнал прямо посреди русла. Лед, покрытый только небольшим снежным покровом, к тому же достаточно жестким, спрессованным ветром, позволял набрать достаточно высокую скорость. Полусотня выскочила из-за скалы, но очень долго не могла остановиться и развернуться. Князь-посадник выпрыгнул из седла, бросил повод, и сделал три десятка шагов вперед. Одиночного пешего воя издали труднее различить на снегу, в отличие от всадника. Тем более, он привстал на одно колено, и так наблюдал за происходящим. К Гостомыслу приблизился, и встал рядом проводник Казце. На оба колена сразу встал, понимая, зачем князь прячется. Оба стояли рядом с первым рядом стрельцов, пока еще рассматривающими свои луки, и неторопливо разминающими плечи.
Вдалеке видны были вои в шапках с хвостами, хотя трудно было разобрать, лисьи это хвосты или еще какие-то. Проводник, похоже, ошибся в подсчетах. Там было никак не меньше четырех сотен, как определил Гостомысл. Но среди них было около сотни в шлемах, как у славян, и в кольчугах. Князь-посадник издали подумал бы, что это славяне. Пленники были привязаны к одной общей веревке. Всех пленников уже вывели на лед реки. И именно кто-то из них увидел, видимо, приближение полусотни Бобрыни, потому что закричал в надежде на помощь сначала один, потом и все вместе закричали. Вои, что напали на поселение, резко осадили коней, и встали строем. Но это был не боевой, а походный строй. Сотня, что походила вооружением на славян, тоже выстроилась на льду. Командовал всем действом человек в длинном черном плаще, сидящий на рыжем коне. Этот человек закричал что-то, и махнул рукой, посылая свою конницу вперед.
Бобрыня тоже все это наблюдал. Он неторопливо развернул свою полусотню, и медленно стал набирать скорость, тогда как преследователи мчались во всю силу своих лошадей, на ходу разворачиваясь в атакующую лаву.
– Русалко! – позвал Гостомысл.
Мощный конь сотника стрельцов тут же остановился рядом.
– Там человек на рыжем коне, который нападением командует. Он мне нужен. Добудь его живым. Достанешь коня? – Гостомысл посмотрел на стрелу, уже зажатую между пальцами сотника. Князь-посадник вспомнил, как Русалко убивал коней под свейским конунгом, не позволяя тому убежать, и желал повторения.
– Далековато. Но я попробую.
Рядом с тем человеком, что гарцевал на рыжем тонконогом коне, остался только десяток воев. Из этого можно было сделать вывод, что человек это не простой, и держит при себе охрану. Может себе такое позволить.
– Действуй… Вспомни свеев. Тоже река.