кисть, покрытую пигментными пятнами. Аксеид взял ее за запястье двумя пальцами, словно дурно пахнущую ветошь. Второй рукой он приподнял только один мизинец на руке Давида и пригнул остальные пальцы к ладони. В следующую секунду он оскалился, быстро наклонился и откусил мизинец Давида. На инкрустированную сандалом столешницу хлынула кровь.
– А-а, боже! – вскрикнул старик и задергал рукой, пытаясь освободиться.
Аксеид выплюнул мизинец Давина на пол. Пальцы Аксеида, жесткие, как наручники, накрепко вцепились в добычу. Зрачки его неподвижных глаз, устремленных на жертву, пульсировали, становясь то меньше, то больше. Давид сдавленно взвыл. Джон потянулся к тревожной кнопке и замер.
– Горячо, – произнес Давид с каким-то недоумением. – Очень горячо!
Кровь прекратила течь так же быстро, как и начала. На месте откушенного пальца ярко светился белый контур здорового мизинца – словно утраченную часть дорисовали в воздухе трехмерным фосфорическим мелком. На лице Аксеида бисером выступила испарина. Постепенно яркий контур побледнел, уплотнился, стал материальным. Прошло еще несколько секунд, и совершенно здоровый мизинец возник там, где только что была кровавая ранка. Отросший палец был красным, как новорожденный младенец, и беспрерывно шевелился. Аксеид отпустил руку Давида. Тот быстро отдернул ее и спрятал под стол, прикрывая пострадавшую кисть руки второй ладонью.
– Теперь я убедил вас? Вы сможете регенерировать самостоятельно, – произнес Аксеид и откинулся на спинку кресла, – Теперь я хотел бы убедиться в том, что вы сможете обеспечить контроль над ситуацией на Земле, когда наша планета и наши корабли будут здесь.
– Не будет никаких проблем, – заверил Джон, – Примите наши самые твердые заверения: все будет так, как в договоре. Президент подпишет все что нужно.
– Хорошо.
Аксеид поднялся. Миллиардеры тоже встали, слегка наклонив головы в знак почтения. На их лицах появились такие приятные улыбки, какими способны улыбаться лишь дипломаты, годами следующие переговорному этикету. Только Давид прикрывал ладонью пострадавшую руку, словно боялся, что собеседник снова откусит ему палец.
– Всего доброго! – произнес Джон.
– До свидания! – попрощался Давид.
Оба поспешили выйти из зала. Аксеид остался в одиночестве. Он подошел к окну и замер, сам того не зная, точно в той же позе, в которой стоял сейчас Алекс Григ. Шторы зашуршали и раздвинулись, открывая чудесный, ликующий безмятежными красками альпийский пейзаж. Аксеид соединил ладони за спиной, улыбнулся и начал покачиваться. На этот раз его качания были плавнее и грациознее, чем раньше. Их вызвало не раздражение, а удовольствие
Высоко в синем небе мелькнул силуэт вертолета. Аксеид отвернулся от окна, постоял несколько секунд словно бы в раздумье и направился обратно к столу. Наклонившись, он схватил с пола окровавленный ошметок пальца и, засунув в рот, с хрустом раскусил. Как дворовая собака, обгладывающая брошенную кость, пришелец жевал Давидов мизинец, мотая от удовольствия головой